Анна Уайтлок - В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

Незамужняя королева внушала опасения. Женщины обязаны были выходить замуж, и решение Елизаветы оставаться незамужней вступало в противоречие с ожиданиями общества. Женщины считались существами низшими по сравнению с мужчинами и потому обязаны были по Божьей воле подчиняться им. Женщины, которые игнорировали религиозные заповеди и не подчинялись мужской власти, потенциально являлись источниками беспорядка и сексуальной распущенности. Медики того времени полагали, что тело женщины постоянно находится в неустойчивом состоянии и потому изначально обладает опасными качествами.[32] На подобную точку зрения влияло богословие: раз нравственная и умственная неустойчивость Евы заложила основу для грехопадения, все женщины обладают теми же изъянами, что и их прародительница. В то время как мужская сила предшественников Елизаветы символизировала политическую власть, «развращенность» или «слабость» Елизаветы как физического лица подрывали общее положение страны. Женщины обязаны были хранить свою честь, не только храня целомудрие, но и поддерживая свою репутацию соответствующим скромным и строгим поведением. Испорченная репутация, даже павшая жертвой клеветы и наветов, ставила под удар общественное положение женщины. Более того, Елизавета была дочерью Анны Болейн, «королевской шлюхи», и потому служила живым символом разрыва с Римом.[33] Для Филиппа II Испанского, семейства Гиз во Франции и папы римского Елизавета была незаконной по рождению и по вере. Более достойной претенденткой для них была Мария Стюарт, королева Шотландии.[34] Мария была внучкой Маргариты, сестры Генриха VIII, которая вышла за короля Шотландии Якова V, и дочерью Марии де Гиз. Гизы считались одной из наиболее влиятельных, тщеславных и ревностных католических семей во Франции. В апреле 1558 г., всего за полгода до вступления Елизаветы на престол, этот франко-шотландский альянс был скреплен браком шестнадцатилетней Марии Стюарт и Франсуа де Валуа, французского дофина. С того дня, как Елизавета стала королевой, Мария Стюарт не переставала заявлять о своих правах на английский трон.[35] Ставки не могли быть выше; королева как физическое лицо оказалась в эпицентре драмы, охватившей всю Европу. В религиозной войне, разделившей Европу, в центре конфликта очутились Елизавета как физическое лицо и ее постель.[36] За все время ее правления ходило немало слухов о ее любовниках и незаконнорожденных детях. Католики выражали сомнения в добродетельности Елизаветы и обвиняли ее в «грязной похоти», которая «марает и ее саму, и всю страну».[37] Они объявляли, что Елизавета не замужем из-за своих непомерных сексуальных аппетитов – ей трудно ограничиться одним мужчиной. Одни утверждали, что у нее есть внебрачная дочь; другие – что у нее был сын, а третьи – что она физически не способна иметь детей. Подвергая сомнению здоровье, целомудрие и плодовитость королевы как физического лица, противники Елизаветы как в самой Англии, так и в Европе бросали вызов всему протестантскому государству. На протяжении полувека европейские дворы полнились слухами о поведении Елизаветы. Король Франции шутил: один из самых великих вопросов столетия состоял в том, «девица королева Елизавета или нет».[38]

За более чем полвека своего правления Елизавета сильно изменилась. Из молодой, энергичной королевы с красивым бледным лицом, золотистыми волосами и стройной фигурой она постепенно превратилась в морщинистую старую женщину с гнилыми зубами, которая увешивала себя драгоценностями и не жалела белил и румян, стараясь отвлечь внимание от своего изрытого оспой лица; она носила рыжий парик, чтобы скрыть лысеющую голову. После того как королева разменяла четвертый десяток, так и не выйдя замуж и не произведя на свет наследника, после того как она начала стареть и слабеть, в стране усилились страхи. Поскольку порядок престолонаследия не был установлен, для Елизаветы было все важнее скрывать признаки возраста. Королева как физическое лицо «правила себя» с помощью своего образа как лица юридического. Лишь в спальне она могла оставаться собой.

«Доступ к телу» королевы тщательно контролировался, как и его изображения на портретах. Образ королевы должен был сохранять моложавость, что непременно скрывало факт ее физического угасания. На картинах она должна была выглядеть такой же, какой представала перед подданными, выйдя из спальни: в мантии, драгоценностях, парике, накрашенная. В обязанность камер-фрейлин входило создание сложного произведения – вечно молодой королевы. Елизавета так желала сохранить видимость молодости, что даже субсидировала поиски философского камня, эликсира жизни, который обеспечивает вечное здоровье и бессмертие.

Помимо слухов и клеветы, королева как физическое лицо и ее спальня служили центром притяжения для наемных убийц. Настроенные против Елизаветы религиозные фанатики плели заговоры, продумывая покушения на нее. Сохранение протестантского государства зависело от жизни королевы, и королевская опочивальня превращалась в последний рубеж обороны от будущих наемных убийц, которые мечтали свергнуть режим. Одни заговорщики планировали пронести в королевскую опочивальню порох и взорвать королеву во сне; другие собирались отравить ее во время верховой прогулки, охоты или за ужином. Камер-фрейлины Елизаветы, делившие с ней постель и охранявшие ее сон, оберегали не только ее целомудрие; они также защищали королеву как физическое лицо от покушений. Они дегустировали все блюда, которые подавались к королевскому столу, пробовали духи, которые привозили ее величеству, и ежевечерне обыскивали спальню.[39] Их присутствие было необходимо не только из соображений приличия, но и из соображений безопасности.

Поскольку Елизавета допускала к себе лишь самых верных и преданных дам, родственники некоторых из них пытались воспользоваться их привилегиями и близостью к королеве в собственных корыстных или даже изменнических интересах. Королева как физическое лицо считалась средоточием всей страны, поэтому забота о королеве и «доступ к телу» считались важной политической привилегией. Проводя с Елизаветой дни и ночи, одевая ее и готовя «к выходу», ее приближенные замечали все телесные перемены, заботились о ней в случае нездоровья, разделяли ее ночные страхи, смеялись и плакали с ней вместе и оберегали ее от враждебных сплетен. Иностранные послы заискивали перед камер-фрейлинами, пытаясь через них узнать о жизни королевы. В депешах передавались самые интимные подробности, например сведения о непродолжительных и нерегулярных месячных Елизаветы, а также истории о ее предположительных любовниках, таких, например, как Роберт Дадли, сэр Кристофер Хаттон и герцог Анжуйский, которые «домогались ее в постели».[40]