Гертруда Тринчер - Рутгерс

Себальд идет по улицам Лондона. На душе горько и пусто. Он видит заплаканное лицо Маргарет, слышит отказ ее отца. Он вспоминает Ромео и Джульетту, страдания Вертера, любовь Петрарки. А глаза уже жадно вбирают жизнь столицы.

Непрерывным потоком движутся коляски и омнибусы. Величественные старинные особняки чередуются с устремленными ввысь современными домами. Подстриженные аллеи ухоженных парков, цветочные клумбы, газоны. Деловой походкой проходят мужчины. Бледная девушка в скромном пальтишке застыла у освещенной витрины, завороженная блеском раскинутых тканей. Скользнув по ней небрежным взглядом, проходят мимо нарядные женщины.

Себальд идет дальше. Улицы постепенно темнеют, становятся уже. Великолепные дома сменяются хибарами. На пустырях оборванные ребятишки. Крикливые голоса женщин… Лондонские трущобы. Такой разительной разницы между роскошью и нищетой Себальду еще не приходилось встречать.

Засыпая в своем номере в гостинице, Себальд с удивлением и раскаянием подумал, что в течение нескольких часов он ни разу не вспомнил о Маргарет.

В следующие дни Себальд снова на улицах Лондона. Он заходит в Британский музей, осматривает Вестминстерское аббатство. Неутомимые ноги несут его на Стронд и в Сохо, в Сити и в Ист-Энд. Он часами бродит по Гайд-парку. Вот в одном уголке, взобравшись на самодельную трибуну из ящиков из-под мыла, проповедует священник. Толпа женщин покорно вздыхает, слушая проповедь о смирении. А на соседней лужайке на такой же трибуне рабочий призывает к стачке: до каких пор мы будем терпеть, нам опять снизили заработок.

Увлеченный новыми впечатлениями, Себальд не заметил, как пролетело десять дней. Пребывание в Лондоне оказалось неожиданно долгим.

И снова Делфт. Рассказать родным о своей любви, о своем разочаровании? Ни за что!

Но слух о поездке Себальда дошел до отца. Ян Рутгерс возмущен. Для него умолчание равняется лжи. Отец потребовал, чтобы Себальд немедленно вернулся домой, в Роттердам. Отныне каждый шаг его будет строго контролироваться.

Прощай свободная студенческая жизнь! Утро за утром Себальд поездом едет в Делфт. Занятия в институте и обратная Дорога в Роттердам. Только блестяще сданные экзамены вернули доверие отца. Себальду было разрешено снова поселиться в Делфте.

Во время летних каникул студентов призывают для прохождения воинской службы. Солдатский мундир. Три месяца муштры, строевых занятий, казарменного быта и выполнения порой бессмысленных приказов.

Вскоре после окончания службы Себальд выступает с брошюрой «Казарменные порядки», в которой резко критикует положение в казармах и дает марксистскую оценку военной службы в капиталистическом обществе. Он доказывает, что войны приносят выгоду только господствующим классам, а на полях сражений гибнут рабочие и крестьяне, одетые в мундиры разных стран.

И снова институт. Лекции, проекты, экзамены, политические дискуссии, статьи. Последний курс. Выпускники все чаще обсуждают планы будущей работы.

«Быть инженером, строить. Что может быть увлекательней, — думает Себальд. — Но быть только инженером?..»

В 1899 году Себальд вступает в Социал-демократическую рабочую партию Голландии.

А над дипломом неожиданно нависла угроза. Как-то раз, как это порой бывало и прежде, компания друзей собралась в комнате Себальда. Спорили, шумели, танцевали, пели студенческие песни. Веселая пирушка кончилась за полночь.

Квартирная хозяйка, почтенная дама, написала отцу Себальда. Она жаловалась на то, что Себальд ведет разгульную жизнь, и закончила письмо достаточно преувеличенным счетом за разбитую посуду и испорченную мебель.

Гнев Яна Рутгерса трудно описать. Казалось, в нем возмутился дух всех его предков пасторов. Себальда вызывают в Роттердам.

Отец встречает его с каменным лицом. Ни о чем не спрашивая, не требуя объяснений, он объявляет свою волю:

— Ты немедленно покинешь Голландию, уедешь в какую-нибудь далекую страну. Деньги на проезд и на самую скромную жизнь на первое время тебе будут выданы. Дальше заботься о себе сам.

Себальд молча выслушивает приговор и даже не пытается возражать.

«В далекую страну, — думает Себальд, меряя большими шагами свою комнату. — В какую? — Он останавливается. — Чем дальше, тем лучше. Еду в Трансвааль. Там буры борются за свою независимость против владычества англичан».

Перед Себальдом возникает холеное лицо отца Маргарет, кварталы Сохо и Ист-Энда. Забытая обида снова обжигает сердце.

— Что ж, поработаем, повоюем.

Все готово. В чемодан, кроме скромного гардероба, легло несколько технических книг, «Капитал» Маркса, готовальня, рейсшина и набор слесарных инструментов: починкой велосипедов он, во всяком случае, заработает себе на жизнь. Осталось назначить день отъезда.

Но Ян Рутгерс считал, что сын еще недостаточно наказан. Через несколько дней друг, пришедший к Себальду, показал свежую роттердамскую газету и смущенно спросил:

— Ты это видел?

В отделе объявлений доктор Ян Рутгерс предупреждал, что никакие расходы или долги своего сына Себальда он оплачивать не будет и поэтому предостерегает всех от предоставления ему кредита или дачи денег в долг.

Это было уже чересчур. Вся кровь хлынула юноше в лицо, жестокие слова готовы были сорваться. Но Себальд только крепче сжал губы, и горькая морщина пересекла лоб.

— Пусть так.

Ян Рутгерс не сомневался в своей правоте. Но вечером к нему пришел один из уважаемых знакомых.

— Мейнхеер Рутгерс, не слишком ли вы суровы? Ваш Себальд многообещающий юноша… Молодежь имеет право повеселиться.

И началось. Дома, на улице добрые друзья и малознакомые люди уговаривали разгневанного отца.

Ян Рутгерс, может быть впервые в жизни, заколебался. Он не ожидал, что Себальд пользуется такой любовью и уважением. Решающую роль сыграло письмо ректора института. Он писал, что Себальд один из наиболее талантливых студентов, и просил уважаемого доктора отменить свое решение. Ян Рутгерс сдался.

Себальду разрешено продолжать занятия. Но отныне беспорядочной жизни будет положен конец. Себальд поселится в семье одного из профессоров института и будет там на полном пансионе.

Строгая мера оказалась удивительно приятной. В семье профессора, кроме Себальда, жил еще один студент. У хозяина дома две прелестные дочери. Вечерами все собирались в уютной гостиной, читали, музицировали, пели.

Эти вечера утешили Себальда, который уже втайне мечтал о полной труда и борьбы жизни в Трансваале. Так прошел последний год занятий.

Выпускные экзамены сданы блестяще в 1900 году. Себальд и его друзья, Дудес и Роозен, получили дипломы с отличием.