Валентин Пушкин - Из единой любви к Отечеству

* * *

Издали послышался скрип повозок, всхрапывание лошадей, мерный маршевый шаг солдат. Сеславин верно рассчитал, что выйдет к тому отрезку пути, который версты четыре тянется до Фоминского и сворачивает на Боровск, но встретиться с маршевой колонной противника не ожидал. Он обернулся, стараясь предугадать любую случайность. Группа солдат могла отделиться от основного строя и прочесать лес вдоль дороги. Не исключено было столкновение с двумя-тремя отставшими от колонны ротозеями. К счастью, лес здесь старый, замшелый, деревья стоят тесно; падая, образуют завалы, а лоза с орешником заплели прогалы и тропки.

Сеславин выбрал кряжистого неохватного великана, взросшего у дороги, ухватился за сук, вскарабкался со сноровкой кавалериста по шершавому стволу, затаился, как рысь, в развилке ветвей.

Тысячи шагающих ног, странное сочетание скрипа, звяканья, стука и гула... Негромкие, но ясно различимые, чуждые голоса... Ему представилось, что внизу течет медленный непрерывный поток уродливых существ о горбами ранцев и стальной щетиной штыков... Еще немного - и султаны на их киверах заденут подошвы его сапог... Нет, это фантазия, - он невидим, он в безопасности, ежели счесть безопасным положение разведчика, повисшего в пяти саженях над неприятельскими штыками.

Между колоннами французов шли пьемонтцы, неаполитанцы, баварцы, гессенцы, вюртембержцы, голландцы, саксонцы, отдельно ехали польские уланы князя Понятовокого... Сеславин узнавал их по штандартам и покрою мундиров. Заметил он, что шинели у большинства изодраны, прожжены, заляпаны грязью, у некоторых поверх мундиров наброшены партикулярные плащи с пелеринами, мужицкие армяки, женские шали и салопы; кавалерийские и артиллерийские лошади выглядели истощенными, не отличаясь от костлявых кляч, тащивших маркитантские фуры...

Глазом опытного военного Сеславин сразу определил: перед ним не разведывательные отряды, не арьергард, это основная сила огромной армии захватчиков.

После страшной раны, полученной при Бородине, после западни, которой оказалась охваченная пожаром Москва, после чувствительного удара под Тарутином полчища Наполеона уже чувствовали свою неизбежную гибель, но были еще грозным, боеспособным войском.

С цокотом проплывали кавалерийские эскадроны, тяжело катила артиллерия - Сеславин насчитал больше пятисот орудий.

Стройными колоннами, соблюдая порядок и интервал между рядами, мерно шагали солдаты в синих мундирах, красных эполетах и медвежьих шапках... Сеславин невольно напрягся: зрелище, развернувшееся перед ним, сильно его взволновало. Досада, гнев, бессильная жажда отмщения поднялись в душе... Он едва не выдал себя, когда в центре гвардейских полков, в окружении маршалов, ехавших верхом или в открытых колясках, показалась карета и у окна желтовато-бледное, непроницаемое лицо человека в сером сюртуке и черной, низко надвинутой треуголке.

Что, если удачный выстрел?! Нет, слишком далеко. Бесполезное геройство... Он не раз доказывал, что готов пожертвовать жизнью, но - не напрасно. Впрочем, решит ли верный прицел исход войны? И смеет ли разведчик поступать столь опрометчиво, когда главнокомандующий не осведомлен еще о движении неприятеля?

Вымахать бы из чащи с гиканьем, свистом, занесенными саблями и отточенными жалами дротиков... Разворачивая арканы, окружить карету Наполеона! Да тут ведь и Коленкур, Даву, Мюрат, Бертье, Ней... Неосуществимая мечта! С малым отрядом не пробиться сквозь гранитные ряды французской гвардии...

На версты растянулся обоз и фуры с награбленным добром, с больными, ранеными, маркитантками, проходимцами и барышниками разных национальностей, с женами и детьми иностранцев, ушедших из Москвы с наполеоновской армией.

Полил дождь. Небо насупилось, пригасило краски, серая веса задернула даль. Остроту звуков заглушило монотонным шуршанием и плеском.

Сеславин осторожно спустился и попятился в заросли. Оглядываясь, шел о полверсты, потом бросился бежать через мокрое, хлещущее ветками чернолесье.

Отряд ждал его, укрывшись от дождя под деревьями.

- Что там, Александр Никитич?

- Наполеон подходит к Фоминскому...

Сеславин понимал, что только показания пленных могут быть ощутимым подтверждением его донесению. И вот в ранние сумерки умчались неистовые и упорные всадники.

Каким образом партизаны сумели подобраться вплотную к лагерю французов под Боровском? Ведь наверняка здесь были расставлены усиленные посты, тем более что в Боровске находился сам император.

Какой способ придумали русские храбрецы, чтобы взять пленных? И как им удалось беспрепятственно ускакать? На эти вопросы определенных ответов нет. Известно только, что партизаны сумели захватить четырех солдат, а сам Сеславин, бросившись с дерева, скрутил унтер-офицера наполеоновской гвардии. Надо полагать, гвардеец яростно сопротивлялся - для гвардии отбирали очень рослых и сильных людей. Но Сеславин заткнул ему рот, связал, перекинул через седло и понесся к месту, назначенному для встречи с отрядом.

Соединившись, партизаны поскакали в главную квартиру. Мчались не разбирая луговин и болот, припав к дымящимся конским шеям.

Бухнул выстрел... Тени метнулись к дороге...

- Стой! Стой! Кто такие?

- Свои! Отряд капитана Сеславина.

Робкими огоньками замаячила деревушка. Послышались голоса, ржание лошадей. У околицы расхаживали часовые. Это было село Аристово, в котором квартировал недавно прибывший сюда 6-й пехотный корпус генерала Дохтурова.

Сеславин ворвался в избу, где находился Дохтуров с офицерами. Доложил, что по приказанию Ермолова был в разведке и обнаружил неприятельскую армию на Боровской дороге. Всю армию полностью - о артиллерией, кавалерией, гвардией и обозом.

Дохтуров мерил его недоверчивым взглядом, Он обладал характером замкнутым, уравновешенным, лишенным всякой неосновательности и бравады. Полагаясь на его хладнокровие и мужество, Кутузов во время Бородинского сражения послал Дохтурова на место смертельно раненного Багратиона. И Дохтуров с честью оправдал надежды главнокомандующего.

Нынче же он был направлен к Фоминскому, чтобы атаковать Брусье. Но встретить здесь всю французскую армию и самого Наполеона... это казалось ему невероятным.

Дохтуров несколько скептически относился к удальцам партизанам. Признавая их полезность, он все-таки знал за ними склонность к излишнему молодечеству и рисовке.

- Ваше превосходительство, пошлите к светлейшему! От одного часа промедления зависит участь Отечества! - настаивал Сеславин.

Дохтуров понимал: если у Фоминского действительно окапалась вся французская армия, значит Кутузов еще не оповещен о том, что Наполеон ушел из Москвы, и французы могут беспрепятственно двигаться через территорию, не тронутую нашествием. Это создаст положение крайне нежелательное и может быть чревато тяжелыми последствиями для русской армии, И все-таки сомнения его не оставляли. Ох, уж этот пылкий, как юноша, лихой капитан! Дохтуров никак не желал ему поверить; известие Сеславина представлялось ему заблуждением.