Дмитрий Альперов - НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА

Билеты хватай!

Чудеса узрите —

В Америку не захотите.

Человек без костей,

Гармонист Фадей,

Жонглер с факелами,

На лбу самовар с углями,

Огонь будем жрать,

Шпаги глотать,

Цыпленок лошадь сожрет,

Из глаз змей поползет.

Эй, смоленские дурачки,

Тащите к нам пятачки!

Пошли начинать.

Музыку прошу играть.

Текст этого закликания подлинный (выпущены только два нецензурных слова).

Дед рассказывал, что закликале приходилось зазывать публику раз по пять-шесть подряд, пока, наконец, балаган не наполнялся народом. А в балагане играл в это время слепой Андреич, гармонист. Его я помню, он делал нам, детям, превосходные свистульки и сам прекрасно играл на них.

При хороших сборах дед приглашал трех музыкантов. Они играли только на раусе.

Инструменты были духовые: — корнет-а-пистон и кларнет; к ним обязательно добавлялся барабан.

Таков был балаган деда.

Своеобразным моментом была съемка места для балагана на ярмарочной площади. Иногда площадью владела городская управа, тогда она объявляла торги, назначала цену, и покупал тот, кто давал больше. Купивший уже от себя продавал места на площади балаганщикам, панорамщикам, карусельщикам, силомерщикам, ларечникам, пышечникам, квасням и другому торговому люду.

Иногда площадь покупалась в складчину, и прибыль делилась по паям.

Если же илощадь принадлежала местному богатею, то происходило предварительное «чаепитие с полотенцем». О таком чаепитии красочно рассказывав нам дед. Вернее не рассказывал, а разыгрывал, изображая в лицах и купца, торгующего площадью, и себя, и своего случайного спутника.

Дед приехал поздно ночью в небольшой городок бывшей Смоленской губернии. В этом городке в скором времени должна была происходить ярмарка. Остановился дед в трактире. Трактирщик ему сказал, что базарная площадь уже сдана, но что деньги еще не уплачены. У деда же было с собой триста рублей денег и две ренты по пятьдесят рублей каждая.

Утром oн проснулся, видит: сидит человек в поддевке с золотой цепочкой через все пузо и пьет чай. Дед подсел к нему с разговором. А «заговаривать зубы» был он мастер. Человек оказался торговцем валенками. Спросил дед водчонки. Скоро оба опьянели порядком, и вот «под рюмкой» стал дед просить валенщика дать ему на подержание за три рубля поддевку и часы с цепочкой. Валенщик упирался. Тогда дед рассказал ему, что держит балаган и приехал, откупить площадь. Что деньги на это у него естъ, а вот «вида» он не имеет. А для «вида» нужны ему поддевка и часы. Предложил валенщику, если он ему не верит, пойти с ним вместе к купцу торговать площадь.

На том и порешили. Переоделись. Пошли к купцу. Подошли к дому. Дом хороший каменный в два этажа. Зашли с заднего хода. Вошли, перекрестились на все иконы. Видят: сидит купец в задней комнате, чай пьет. Гостей ни о чем не спрашивают, а сразу без опроса приглашают «почаевничать». Сели. Пьют. Подали один самовар. Выпили. Подали другой. Купец велел полотенце принести: пот утирать. Чай пили молча друг за другом наблюдение вели. А дед все на часы посматривает. Валенщику это не нравится, — боится, чтобы дед пружинку у часов не сломал. Он деда раза два в бок толконул. Дед на него внимания не обращает. Наконец, купец спрашивает, зачем дорогие гости пожаловали. Дед ему объяснил, что хочет снять площадь, слышал, что она уже сговорена, да деньги еще не уплачены. Сказал, что любит платить наличными, Вытащил свои три «катеринки», показал и ренты.

Купец просил прибавить. Дед обещал. Купец послал за приказчиком. Пришел приказчик, написал записку, дает деду читать. А дед неграмотный, но виду не подает. Глаза прищурил, смотрит.

Что же ты, — говорит, — не прописал, что деньги от меня получил?

Как не прописал? Извольте видеть, вот прописано: триста рублей и две ренты.

— Так, — говорит дед, — а я по слепоте и не вижу.

Расписался приказчик за неграмотного хозяина, деду передает. Дед видит, что делать нечего и говорит:

— Ставь теперь и за меня три креста.

Вышли они от купца. Переоделись, дед часы вернул, дал валенщику три рубля и «скорым лётом» полетел к надзирателю. Показал расписку, вложил в расписку «барашка». Надзиратель «барашка» взял.

— Дед, какого «барашка»? — спрашиваю я.

— «Барашка»?.. казначейского, — улыбнулся дед, — пятишницу.

От надзирателя пошел дед к околоточному — тому уж двух «барашков» сунул. От околоточного — к приставу. Отвалил приставу трех. — Без «барашков» на ярмарку не суйся.

Пошел на площадь, видит: купец, что до него площадь сговорил, колышки разбивает.

Начали они спорить чья площадь.

Дед пошел за надзирателем, показал расписку. Надзиратель удостоверил все дедовы права.

Узнал дед, что площадь хотел снять тоже балаганщик и уже место себе для балагана лучшее отметил. Загнал его дед на самый край площади, а сам свой балаган на им намеченном месте поставил. Позвал дед попов, отслужили молебен. Начались представления. И опять на этом дело не кончилось. Пригласил дед к себе в балаган своего нового приятеля — валенщика. Тот в полный восторг от представления пришел, а как стал Костя Емельянов «человека без костей» показывать, валенщик так разошелся, что ему пятирублевый золотой кинул. Дед это видел. Костя же хотел деда надуть и пятирублевик проглотил. Дед его спрашивает, а он отказывается: не было никакого золотого. Спросили валенщика.

— Бросил, — говорит, — как пить дать, бросил.

— Постой, — думает дед, — я тебя перехитрю.

Послал дед за касторкой, велел Косте выпить. Тот сначала отнекивался, потом видит, что делать нечего, — выпил. Дед его после того от себя на шаг не отпускал.

— Ну и что же? — спрашиваем мы.

— Палкой пошарил, нашел, — торжествующе оканчивал дед, — меня не проведешь, не на дурака напал.

Дед умер в 1903 году. Чтобы дорисовать его портрет, расскажу о нем еще одну историю.

Однажды, когда мы гостили в Смоленске, поругался дед с Костей Емельяновым. Тут вдруг бабка вмешалась и говорит:

— Чего ты Костю вором ругаешь! Сам ты хорош был. Помнишь, как у меня из кассы деньги воровал! Только мне куда по надобности отлучиться надо, ты в кассу сядешь; в балагане народу полно, а денег нет… Врешь ты…

— Чего там врешь, — разошлась и осмелела бабка, — по три копейки публику пускал, лишь бы денег побольше нахватать, пока я не вернулась. И все на водку.