Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
Все рабочие бригады занимались с желанием, несмотря на то что по постановлению ВЦИК у нас был десятичасовой рабочий день. Взяв обязательство выполнять план монтажа на 120 %, наша бригада фактически выполняла его на 150 %, досрочно сдавая первоочередные объекты, за что газета «Тагильский рабочий» несколько раз помещала репортажи о нашей бригаде и фотографии ее ударников. Зимой по вечерам я штудировал учебники, мечтая поступить в политехнический институт. Но жизнь спутала все планы.
Летом 1934 года меня вызвали в партком «Тагилстроя».
Секретарь парткома спросил меня:
— Осипов, хочешь быть летчиком?
Я ответил, что хочу.
— ЦК ВКП(б) проводит специальный набор. Партком рекомендует тебя и еще трех парней из твоей бригады. Вы — высотники, работаете ближе к небу, вам и учиться на летчиков. Надеюсь, что оправдаете доверие партии, — сказал секретарь парткома на прощание.
— Оправдаем, — ответил я.
Кроме нас, монтажников, партком рекомендовал в летное училище еще несколько молодых техников-строителей.
На медицинской и мандатной комиссиях в Свердловске большинство кандидатов было отсеяно. В летную школу поступили только я и техники В. Дьяченко, Б. Горелихин и А. Костомаха.
В Оренбургской летной школе я занимался с большим желанием, поэтому учиться мне было легко. Мой инструктор лейтенант Сальников выпустил меня в первый самостоятельный полет на самолете У-2 после восемнадцати вывозных полетов и проверки командиром эскадрильи Лазаревым. Свободное время в летной школе я посвящал гимнастике, лыжам и чтению художественной литературы.
Летом 1937 года на партийном собрании эскадрильи меня, как отличника летной подготовки, приняли в кандидаты партии. В том же году я закончил летную школу с отличием по первому разряду и присвоением звания лейтенанта.
Стоим в строю. Все в новенькой форме с двумя кубиками лейтенантов на голубых петлицах. Зачитывается приказ об окончании летной школы. Начальник училища С. П. Синяков вручает мне удостоверение личности со званием лейтенанта. Выпускной вечер. Счастье нового положения. Радужные мечты о будущем. От всего этого кружилась голова и сладко ныло сердце.
Когда восторги от выпуска прошли, я сделал для себя первый серьезный вывод: «Раз я офицер и посвятил себя военному делу, надо основательно его изучать». Исходя из этого, перед отъездом из Москвы на Дальний Восток к месту службы в далекое село Новая Сысоевка я зашел в магазин «Военная книга» на Арбате и накупил целый чемодан книг по военной истории, тактике, стратегии и применению авиации. Большинство книг были изданы в серии «Библиотека командира».
В 57-м бомбардировочном авиационном полку моя служба началась с переучивания на бомбардировщик СБ. Первым моим командиром звена был Н. Т. Красночубенко, опытный, вдумчивый и заботливый командир, научивший меня как полетам на новом самолете, так и воспитанию подчиненных. Очень ярким и талантливым во всем был и командир эскадрильи Бурдин. Он умел мобилизовать личный состав на выполнение задач боевой подготовки, на преодоление трудностей неустройства быта и на организацию коллективного отдыха.
6 августа 1938 года в боевом порядке полка из пяти эскадрилий летим бомбить японских захватчиков у озера Хасан. Впереди, справа и слева от нас — другие полки бомбардировщиков и истребителей, всего около пятисот самолетов. Первые разрывы японских зенитных снарядов среди боевого порядка нашей эскадрильи. Бомбы сброшены. Вся сопка Заозерная, захваченная японцами, перепахана воронками от разрывов бомб.
Через год меня назначают командиром звена. Отдаю все силы совершенствованию боевой подготовки звена. Летаем днем и ночью в простых и сложных метеоусловиях, и на соревнованиях в ВВС 1-й Отдельной Краснознаменной армии наше звено занимает первое место. Вскоре наш полк занял первое место по боевой подготовке в ВВС Красной Армии.
В начале 1941 года перед строем полка зачитали приказ о моем назначении на должность заместителя командира пятой эскадрильи. Командир эскадрильи Барулин поздравил меня с назначением и сказал:
— Займись, Осипов, отработкой тактики действий экипажей, звеньев и эскадрильи бомбардировщиков. Время сейчас тревожное. Нам надо не только хорошо летать, но и научить наши экипажи воевать. Ты это умеешь, а я тебе помогу.
А теперь командир эскадрильи Лесняк, я — его заместитель, а Барулин стал помощником командира полка.
Г. А. Осипов. 1937 г.
Вспомнились теоретические статьи о характере войны, опубликованные перед войной. В них часто повторялся тезис о том, что «новая война начнется с того, чем закончилась предыдущая».
Но весь ход начавшейся войны, известный нам по сводкам, показывал, что война началась совсем по-другому: глубокими прорывами подвижных войск противника, а не пограничными сражениями, как ожидалось. Думалось, что по-другому должна была бы действовать и авиация, но как — было неясно. И нам предстояло в этой смертельной борьбе за Родину найти свое место и сыграть маленькую, но достойную роль.
В связи с введением «Положения о военных комиссарах» политработники полка Куфта, Лучинкин и П. А. Столяров стали комиссарами и в начале августа уехали на инструктаж в политотдел дивизии в Тулу.
Возвратившись из Тулы, комиссар нашей эскадрильи Лучинкин сначала многозначительно молчал, а потом по секрету сообщил мне, что линия фронта проходит значительно восточнее Смоленска, но севернее и южнее города ведут бои в окружении две наших армии. Стало ясно, что враг продвинулся на 400–450 километров в глубь нашей территории. Все это наполняло душу тревогой за судьбу Родины.
Вечером в комнате у Лучинкина собралось командование эскадрильи, пришли командир Лесняк, адъютант командира Рябов и я. По старой памяти пригласили и Гладкова.
— Ну, Дима, когда же, наконец, нас собираются отправить на фронт? — спросил Гладков.
— Обещают скоро, а когда — не говорят, — ответил Лучинкин.
— А каково в действительности положение на фронте? — спросил Лесняк.
— В штабе дивизии в Туле все считают, что положение стало лучше. Наши войска остановили продвижение немцев под Смоленском, — ответил Лучинкин.
— Да, под Смоленском остановили, а вот под Киевом житомирское направление сменилось на белоцерковское и корестеньское, значит, опять отступаем, — заметил Гладков.
— Почему наши все время отступают? — спросил Лесняк, не обращаясь ни к кому.
Наступило молчание, которое прервал Лучинкин:
— Известно, почему отступают, и мне, и тебе, командир, и всем нам. Товарищ Сталин 3 июля сказал, что отступление наших войск объясняется тем, что фашисты начали войну неожиданно в невыгодных для нас условиях, когда наши войска не были отмобилизованы, а 170 немецких дивизий в полной боевой готовности были придвинуты к границам Советского Союза. Вот почему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});