Николай Чуковский - Беринг

Через несколько недель Пётр умер, но приказ его оставался приказом. Власть над Россией оказалась в руках Меншикова, ближайшего друга Петра и крупнейшего вельможи петровского времени. Александр Меншиков, сын конюха, торговавший в детстве пирогами на улицах Москвы, был человек неродовитый, и родовая знать — потомки князей и бояр — ненавидела его. Родовая знать мечтала возвести на престол малолетнего внука Петра, которого также, как деда, звали Петром Алексеевичем, потому что он был единственным сыном царевича Алексея Петровича, сына Петра от первого брака. Алексей Петрович всю жизнь был сторонником знати и врагом отцовских нововведений, и Пётр казнил его. Теперь, когда Пётр умер, знать мечтала о возведении на престол сына казнённого царевича. Но Меншиков решил иначе. Опираясь на созданную Петром гвардию, он возвёл на престол вторую жену Петра, Екатерину, которая стала императрицей Екатериной Первой.

Так впервые в истории на русском престоле оказалась женщина.

Как и Меншиков, Екатерина Первая не отличалась родовитостью. Она была дочерью литовского крестьянина и в юности служила нянькой у одного лютеранского пастора в Прибалтике. Звали её тогда Мартой. Екатериной она стала, когда перешла в православие, чтобы выйти замуж за Петра. Пётр влюбился в неё во время одного из своих походов, и Меншиков, лучший друг Петра, способствовал этому браку. К Меншикову Екатерина относилась отлично, и тот, возводя её на русский престол, знал, что власть останется у него в руках

Меншиков, ближайший сподвижник Петра, овладев властью, всюду подчёркивал, что он будет продолжать политику Петра. Естественно, нечего было рассчитывать, что он отменит указ, подписанный Петром перед самой смертью. Беринг понимал это и спешно готовился к отъезду.

Указом Петра были назначены и два главных помощника Беринга — лейтенанты Мартын Шпанберг и Алексей Чириков. Мартын Шпанберг, как и Беринг, был родом датчанин. Однако общего между ними не было ничего, они не любили друг друга и не радовались, что им придётся служить вместе. В отличие от Беринга Шпанберг плохо говорил по-русски, ещё хуже читал и писал. У него была репутация хорошего моряка, но грубого, жестокого человека. В восемнадцатом веке грубость и жестокость были явления обычные и привычные, и поэтому нужно было быть действительно очень грубым и очень жестоким, чтобы современники это заметили. Шпанберг был на редкость груб и жесток, подчинённым своим постоянно угрожал кнутом и виселицей и даже своему товарищу по службе лейтенанту Чирикову сулил отрубить нос и уши. Вопрос о том, существует ли пролив между Азией и Америкой, не занимал его нисколько. Но моряк он был превосходный, морское дело знал в совершенстве — и суда умел строить и водил их хорошо. В отличие от Беринга в экспедиции он видел для себя возможность сделать карьеру и старался этой возможностью воспользоваться.

Лейтенант Алексей Ильич Чириков, третий участник экспедиции, назначенный самим Петром, был человек совсем другого склада. Современники отзываются о нём как о человеке образованном, серьёзно начитанном. Морское дело и историю открытий знал он превосходно. По-видимому, лишь ему одному из троих научные цели экспедиции были не только вполне понятны, но и дороги. Однако в то время он был крайне молод — ему шёл только двадцать второй год. Незадолго перед тем он окончил морскую академию в Петербурге, и окончил её блестяще. В лейтенанты он был произведён досрочно, «за знание наук, другим не в образец», но в дальних походах не бывал и особого уважения в морских кругах завоевать не успел. Естественно, что такие моряки-практики, как Беринг и Шпанберг, не имевшие никакого образования, но обладавшие огромным опытом, не склонны были с ним особенно считаться. К тому же по характеру он был очень скромен и словно нарочно старался держаться на втором плане. Приказания Беринга, своего прямого начальника, он исполнял точно и безропотно, Шпанберга он терпеть не мог и порой, за долгие годы совместной службы, открыто враждовал с ним. Но и во вражде проявлял мягкость, уступчивость, и грубый, самоуверенный Шпанберг мало с ним считался.

Люди, входившие в состав экспедиции, покидали Петербург отдельными группами между 24 января и 5 февраля 1725 года. Всего отправилось свыше шестидесяти человек — матросы, солдаты, штурманы, гардемарины. Их сопровождал огромный обоз — паруса, снасти, якоря, цепи, гвозди для постройки судов, продовольствие. Сейчас трудно себе даже вообразить, какие трудности им предстояло преодолеть, чтобы добраться через Сибирь до берегов Тихого океана. Тракт, по которому можно было ехать на лошадях, доходил только до Тобольска. Дальше до самого Охотского моря не существовало ни троп, ни дорог.

До Тобольска ехали через Вологду, Тотьму, Устюг, Сольвычегодск, Соликамск, Тюмень. Путь этот проделали для конного обоза очень быстро — за полтора месяца. 16 марта 1725 года экспедиция со всем обозом прибыла в Тобольск, на берег Иртыша.

Едва вскрылся Иртыш, экспедиция, захватив все свои грузы, села в лодки и поплыла вниз по течению — до впадения Иртыша в Обь. Затем двинулась вверх по Оби — до впадения в Обь реки Кеть. Затем двинулась вверх по Кети — почти до самых истоков. От истоков Кети до Енисейска всего 70 километров. Этот участок пути проехали на лошадях и оказались на берегу Енисея.

Опять перегрузились в лодки и двинулись вверх по Енисею — до впадения в Енисей Ангары. Пошли вверх по Ангаре — до впадения в Ангару Илима. Свернули в Илим. Был уже конец сентября, Илим замерзал. Двигались до последней возможности, но вскоре пришлось остановиться и зазимовать.

Весной следующего, 1726 года, чуть вскрылись реки, двинулись в дальнейший путь. От верховьев Илима недалеко до Лены. Перевалив через водораздел на лошадях, они вышли на берег Лены возле села Усть-Кут. Опять пересели в лодки и поплыли вниз по течению Лены до Якутска. В Якутск прибыли во второй половине июня 1726 года.

Осталась самая трудная часть пути. Реки между Леной и Охотским морем быстры, порожисты, малосудоходны и, главное, не сплетаются своими притоками так, как реки бескрайной сибирской равнины. От Якутска до Охотска не было в то время даже тропы — сплошная лиственничная и кедровая тайга, покрывающая сопки. А между тем отряд Беринга, проходя через Сибирь, сильно вырос — главным образом за счёт плотников и других мастеров, которые необходимы были для строительства корабля. Беринг нанимал их всюду, где только мог. Но особенно выросли грузы. К востоку от Лены нигде нельзя было достать никакого продовольствия, кроме, может быть, рыбы. В Якутске нужно было запастись мукой на несколько лет вперёд. Муки требовалось так много, что добыть её всю сразу оказалось невозможным. Нужно было найти выход из положения, и Беринг составил такой план.