Александр Долгов - Цой: черный квадрат

Вечером, уже в квартире, взяв в руки гитару, Виктор продолжает работать над песней. Он сидит на кухне и поет с героическим пафосом, выпятив вперед челюсть. На столе лежит блокнот с текстом. Текст правленый, почерк различим, только буквы местами написаны вкось и вкривь. Внизу страницы черновые рисунки.

Доброе утро, последний герой!Доброе утро тебе и таким, как ты.Доброе утро, последний герой…Здравствуй, последний герой!

Виктор берет последний аккорд, замечает Марьяну, застывшую в дверях.

– Ну, как? – спрашивает он жену.

– Класс! – с восторгом отвечает она.

Москва. Октябрь 1985 года

В 1984 году Рашид поступил во ВГИК на режиссерское отделение. Первый год он безвылазно просидел в стенах института, делая бесчисленные спектакли, этюды, постановки – просто набивал себе руку. Москва изменила Рашида и внешне – он сбрил усы и от этого стал чуть моложе, подстать большинству своих однокурсников.

Рашид неторопливо идет по коридору института и не замечает, что за ним по пятам, словно тень следует парень, по виду настоящий хиппи – патлы до плеч, весь в джинсе. Это студент операторского отделения ВГИКа Леша Михайлов.

Рашид останавливается под табличкой «Место для курения», прислонившись спиной к стене, и закуривает. Леша Михайлов стоит неподалеку, нервно пускает дым и время от времени посматривает на Рашида. Он, хотя и учится на старшем курсе, значительно моложе Нугманова и стесняется первым начать разговор.

– Что? Нос грязный? – с усмешкой спрашивает Лешу Рашид.

– Да нет, – смущается Леша, – просто хотел выразить свое уважение. Восхищен твоими постановками!

– А-а-а, ну, спасибо… Какие проблемы?

– Понимаешь, я должен снимать курсовую работу, этюд по освещению, мне нужен режиссер. Мне хочется сделать фильм… о роке. У меня есть черно-белая пленка, камера, есть архивные кадры американского рок-фестиваля в Вудстоке…

– Вудсток, откуда? – удивился Рашид.

– Долгая история… Потом как-нибудь расскажу. Короче говоря, мне нужен режиссер. Возьмешься за дело?

– Да ты что, старик! Я же еще второкурсник, мне не положено снимать самостоятельно.

– Ерунда все это. Было б желание! Я помогу! У меня лапа в деканате.

– Желание снимать, конечно, есть.. Только вот о чем снимать… У нас же есть свое тут под боком! В Ленинграде такие классные группы!

– АКВАРИУМ?

– Не только АКВАРИУМ. АЛИСА, ЗООПАРК, а еще КИНО. Слышал про таких?

– Честно говоря, нет.

– КИНО – абсолютно честные ребята! Это действительно актуальная музыка! Давай сделаем фильм полностью о питерском роке – он того достоин.

Они ударяют по рукам. Рашид спрашивает:

– Тебя как звать-то?

– Михайлов. Леша Михайлов.

– А меня…

– Тебя – Рашид, я знаю.

Ленинград. Апрель 1986 года

Встречу с человеком, который впервые снимет на пленку эпизод из истории группы КИНО, Цой назначил в вестибюле метро «Владимирская». Музыканты, Виктор Цой и Юрий Каспарян поднимаются по эскалатору. Оба лохматые, с длинными волосами. Оба в длинных черных пальто. Каспарян в солнцезащитных очках. Он спрашивает Цоя:

– А что за режиссер-то?

– Нугманов, Рашид… Кинчев сказал, что он приятный мужик, со своими, правда, фишками… Хочет снимать фильм о ленинградском роке.

Они сходят с эскалатора.

– Ну, и где наш мэтр? – спрашивает Каспарян.

Цой, показывает на Рашида:

– А вон, стоит у стенки, видишь? Тоже весь в черном, наш человек.

Затем они, уже втроем, идут через проходные дворы к ленинградскому Рок-клубу. Рашид рассказывает:

– Я сейчас пишу сценарий. Он называется «Король Брода». Это центральная улица в Алма-Ате – улица Кирова, там в начале шестидесятых стали собираться первые стиляги. Тогда она и стала «Бродом». Я все это хорошо знаю, потому что таскался туда за старшим братом Муратом… Первые магнитофоны, первые записи, первые рок-н-роллы – все это мое детство. Мне кажется, Витя, ты запросто мог бы сыграть главного героя будущего фильма… – Виктор от такого неожиданного поворота хмыкает. – Да-да, не удивляйся, ты тот человек, который мне нужен. А твоя песня про папу-битника – идеальная музыкальная иллюстрация к будущему фильму. Впрочем, – Рашид грустно вздыхает, – …«Король Брода» – это полнометражное кино. И пока я не закончу ВГИКа, о нем речи быть не может. Мне просто не разрешат снимать большое кино. Но студенческую короткометражку можно снять уже сегодня. Это будет импровизированный фильм о ленинградском роке. Полный эксперимент!

– А в чем эксперимент-то? – спрашивает Цой.

– Это фильм без сценария… – продолжает увлеченно Рашид, – без декораций… без репетиций… без профессиональных актеров… Это будет «жизнь врасплох», как называл такое кино Дзига Вертов. Смотрели его фильм «Человек с киноаппаратом»?

Цой и Каспарян переглядываются и в недоумении пожимают плечами.

– Ну, это неважно, – еще больше возбуждаясь, говорит Рашид, – важно другое – что наш фильм станет пощечиной всему папиному кино. – Глаза у Рашида загораются, словно новогодние лампочки. – Кинчев и Гребенщиков уже согласились сниматься. Майк, думаю, тоже подпишется, – я сегодня с ним по этому поводу встречаюсь. А вы как настроены?

Цой смотрит на Каспаряна и шутливо его спрашивает:

– Юрик, ты хочешь нанести пощечину папиному кино?

– Да, – простодушно отвечает Каспарян.

– Ну вот, значит, мы будем сниматься в этом фильме, – говорит, улыбаясь, Цой.

– Отлично! – Рашид и Виктор бьют по рукам.

– А как фильм-то будет называться? – спрашивает Каспарян.

Рашид, театрально подняв правую руку вверх, взмахивает ею, словно кучер хлыстом, и смешно щелкнув языком, на всю улицу громко кричит:

– Й-й-я-х-х-а-а!

Все смеются. В этот момент они как раз подходят к подворотне дома, табличка над которой гласит: «улица Рубинштейна, 13».

Ленинград–Москва. Май 1986 года

«Йя-хха» – жизнь врасплох. Поэтому реальность фильма и жизнь музыкантов, как и самой съемочной группы в эти дни становится единой. Сплошное кино.

Платформа Московского вокзала. Из вагона только что прибывшего поезда «Москва-Ленинград» выходят заспанные Рашид и Леша. На плече у Леши громоздкая кинокамера с треногой. Платформа быстро заполняется людьми.

Площадь Восстания с высоты птичьего полета – она заполнена транспортом и людьми, Рашид и Леша с камерой пересекают в человеческом потоке Невский проспект; проходят по Владимирскому проспекту мимо кафе «Сайгон».

Рок-клуб на Рубинштейна, 13. Поющий на концерте Кинчев с воздетыми руками. Беснующаяся толпа, среди которой – Рашид и Леша с камерой.

Майк Науменко бьет ногой в дверь подъезда заброшенного дома. Дверь без петель, как могильная плита валится наземь, поднимая столб пыли. Надпись на щите «Стой! Опасная зона!». Майк поднимается по лестнице вверх.