Стюарт Каган - Кремлевский волк

Лазарь был третьим сыном Саши и Моисея Кагановичей. Как и большинство детей того времени, он появился на свет в тесном домике своих отца и матери. В радиусе ста пятидесяти километров от Кабанов больниц не было, и единственную медицинскую помощь оказывала Гита Лихтенталь, жившая в близлежащем поселке Мартыновичи. Гита, была крупной женщиной, чьи предки прибыли в Россию из Пруссии. Она занималась выпечкой хлеба и могла оказывать услуги акушерки. Именно эта женщина буквально села на живот Саши Каганович, чтобы вытолкнуть крупного младенца из чрева матери. Ребенка назвали в честь деда, Лазарем. У мальчика было два старших брата, не проявлявших интереса к новорожденному. Старший Михаил, которому в то время было четыре года, проводил время, наблюдая за работой отца. Двухлетний Юрий не отходил от матери. В утренние часы мама Саша занималась маленьким садиком, окружавшим их небольшой домик со всех сторон, стараясь что-нибудь вырастить. В основном это были свекла и картофель. Суровые зимы очень затрудняли разведение фруктовых деревьев. После обеда она переключалась на уборку, готовку еды и торги с крестьянами, чтобы достать продуктов и накормить семью. Чаще всего она варила борщ из свеклы, щавелевый суп или щи из капусты. К этому добавлялась вареная картошка, немного хлеба и рыба или кусочек мяса.

Домик был маленьким. В нем имелось только три комнаты: кухня, где готовилась пища, и семья садилась за стол, и две небольшие спаленки. Туалет размещался в маленькой боковой пристройке, и представлял собой отверстие над глубокой ямой, вырытой в земле. В одной спальне на соломенных матрасах, лежавших прямо на полу, спали дети. Самый младший ребенок спал в другой комнатке вместе с родителями. Мебели почти не было. На кухне стоял массивный деревянный обеденный стол. Громоздкий деревянный диван был покрыт тонкими подушками, чтобы на нем было удобно сидеть. Еще имелось несколько тяжелых деревянных стульев с подушками на сиденьях и пара тумбочек, на которых стояли ваза и деревянная коробка со спичками. На одной стене висел коврик. На нем изображался лев и две девушки, одна из них держала в руках золотое блюдо. Эта сцена была выполнена красными, синими, зелеными и желтыми нитками, и оставалось единственным ярким пятном в доме. На противоположной стене было прибито маленькое зеркало. Оно висело невысоко от пола, и дети могли видеть в нем свое отражение. Лазарь особенно любил любоваться собой.

Занятая заботой о трех детях, и ожидая четвертого, мама Саша не интересовалась ничем, что не было связано с ее обязанностями по дому. Мама Саша имела маленький рост. Ее голова все время было туго повязана белым платком. Большинство женщин поселка по традиции носили черные платки, но Саша, чьи родители перебрались в эти края из солнечной Молдавии, не любила этот цвет. «Слишком мрачный», - говорила она.

Задолго до появления мамы Саши на свет, отец придумал имя Саша, надеясь, что родится мальчик, и никак не хотел признавать своей пятой дочери. Но девочку это мало заботило. Заимев свою семью, мама Саша отдавала все свои силы и заботы детям. Они стали смыслом ее жизни. Мужу она не уделяла много внимания, но он и не обижался. Он довольствовался немногим. Поэтому в доме мама Саша была полноправной хозяйкой и умело вела хозяйство железной рукой. В поселке не было секретом, что Сашин муж за глаза говорил о ней: «Ей следовало бы выйти замуж за самого царя. Она - прирожденная царица». Моисей вполне мог такое сказать. Он не боялся рассердить маму Сашу, наоборот, он знал, что она любила комплименты. Такие слова только бы польстили ей. Да, может быть, она могла бы стать царицей, в своем белом платочке. Но Моисея устраивало доминирующее положение жены в их семье, и он искренне любил ее. На самом деле, он ко всем относился хорошо, и в поселке у него была репутация самого добродушного человека. Он был высок, имел густую бороду и светящиеся, настороженные глаза, которые, казалось, могли часами смотреть в одну точку не мигая.

Моисей работал «шнейдером», портным. Он отказывался носить очки, хотя его глаза давно ослабли из-за бесконечных часов, проведенных в работе с наперстком и иголкой. Он обладал необыкновенной работоспособностью, берясь за шитье, когда день только начинался, и, заканчивая только с последними лучами заходящего солнца. Ему нравилось то, чем он занимался. Он был очень трудолюбив. Моисей никогда не повышал голоса, всегда сосредотачиваясь на работе. Его длинные тонкие пальцы ловко двигались по ткани, в то время как он негромко напевал песни своей юности и еврейские мотивы, слов которых он уже не помнил, а только мелодию. Его отец пел в синагоге, и музыка всегда оставалась неотъемлемой частью его существования. Моисея ничего не могло раздражать, и он спокойно занимался своим ремеслом, в то время как вокруг суетилась жена, и озорничали дети. Родителям не приходилось постоянно напоминать детям о дисциплине. Каждый ребенок знал, что от него требуется, не смотря на возраст. Даже самый младший, Лазарь, имел свои обязанности. В два года ему поручили кормить трех цыплят, которых держали в маленьком курятнике на заднем дворе.

Такова была атмосфера небольшого домика с маленьким клочком земли, в котором рос Лазарь.

Поселок тоже был маленьким. В нем имелись пекарня, сапожная мастерская, продуктовая лавка, железнодорожная станция, полицейский участок и книжная лавка, которая на самом деле представляла собой передвижную тележку, стоявшую на обочине дороги. Те же люди, которые занимались книготорговлей, еще являлись и владельцами продуктовой лавки. А сапожник одновременно исполнял обязанности железнодорожного диспетчера. Это была необременительная должность, потому что в Кабанах останавливалось только несколько поездов.

Ранние годы жизни Лазаря протекали однообразно. У Кагановичей имелось множество родственников: двоюродные сестры, тетки, дядья, братья и сестры. Семейные и родственные связи переплетались так густо, что казалось, будто все двухтысячное население поселка состояло между собой в родстве. На еврейскую пасху во дворе в ряд выставляли несколько столов, и получался огромный стол длиной около пятнадцати метров. Соседи могли запросто зайти и присесть к общему столу или принести свой столик, чтобы послушать разговоры и самим поговорить за долгой трапезой еврейского пасхального ужина, длившегося по традиции пять с половиной часов. Каждый пришедший приносил с собой что-нибудь съестное, чаще всего - блюдо из картошки.

Самый близкий друг Лазаря, Моррис Каганович, жил по соседству в маленьком домике. У него тоже было два старших брата. Отец Морриса, тоже портной, целыми днями напролет работал иглой и ниткой, и мать тоже мнила себя царицей. Отца Морриса, Лазарь уважительно называл дядя Левик. Дядя Левик говорил так: «Эта моя жена! Она тратит денег больше, чем я ей даю. А ведь я - вообще их ей не даю». Моррис приходился Лазарю двоюродным братом и был старше его на семь лет. Моррис выделял Лазаря среди всей своей многочисленной родни. Они часто проводили время вместе, бродя по полям и ведя бесконечные разговоры о себе, о своих родителях, сельских работягах и тех, для кого Кабаны были временным пристанищем в поисках лучшей жизни. Моррис и Лазарь могли часами камнем вырисовывать очертания чьей-нибудь головы на коре дерева, стараясь сделать нос самой крупной частью лица. А потом они швыряли камнями по нарисованному носу до тех пор, пока изображение полностью не стиралось. Иногда они играли в царя или «ужасного» Распутина, или даже в своих отцов.