Федор Волончук - По тылам врага

...Были у нас в отряде два мальчугана-воспитанника лет по десяти — одиннадцати. Одного из них, Абрамихина, мы звали Абрамом, а второго, цыгана по национальности, просто Цыганкой. Как они к нам попали, точно уже не помню, но сразу же стали общими любимцами. Когда отряд начал боевые действия, оба они показали себя настоящими воинами. В 1942 году Абрамихин [14] был вывезен на Большую землю, и в его характеристике командир отряда, нисколько не греша против истины, писал, что Абрамихин за время пребывания в разведотряде проявил себя достойным защитником города Севастополя и нашей Родины.

Во время формирования отряда и первоначальной боевой подготовки делать ребятам было нечего, и они играли, баловались, как и положено в их возрасте. Однако порой это баловство нет-нет да и выходило за границы дозволенного. В один из таких моментов у комиссара вдруг исчезли со стола карманные часы. Вестовой обшарил всю комнату — часы словно в воду канули. Латышев, сердитый, вышел из дому и приказал мне, первому попавшемуся ему на глаза, где угодно разыскать мальчишек и привести обоих к нему немедленно.

— Я им покажу где раки зимуют!..

Веду я Абрамихина с Цыганком и думаю про себя: «Все, хлопцы. Вытурят вас сейчас из отряда на все четыре стороны».

— А, явились, голубчики! — загрохотал комиссарский баритон, как только мальчишки перешагнули порог комнаты. — Уже до того дошли, что по столам шарить начали!.. Где часы?!

Мальцы стоят, как говорится, ни живы ни мертвы и языки от страха проглотили. Потом Абрамихин полез в карман и дрожащей рукой извлек оттуда эти злополучные часы.

По привычке комиссар несколько раз кашлянул, затем спросил:

— А зачем это они вам понадобились? Посмотреть? Ясно... А почему же не попросили?.. Думали, что не дам?.. Что же, причина, пожалуй, уважительная... Будем считать инцидент исчерпанным. Но давайте, однако, наперед уговоримся, что в следующий раз, когда вам еще что-нибудь понадобится, вы все же прежде будете спрашивать разрешения. Ладно?.. Ну, бегите по своим делам...

На этом все и закончилось. И после не раз можно было видеть, как то Абрамихин, то Цыганок «фасонили» с комиссарскими часами.

Когда формирование отряда было закончено и началась планомерная боевая подготовка, Латышев, совершая [15] с нами многокилометровые пешие переходы, уставал, понятно, не меньше каждого, на привале ложился отдыхать позже других, а поднимался раньше всех. Однако он всегда был бодр, весел и после привала вел группу по горам, умышленно выбирая наиболее трудные тропы, или пробирался сквозь чащобу низкорослых, но густых крымских кустарников, словно бы отоспался лучше всех. Наш с ним первоначальный неприятный разговор разрешился после первой же боевой операции. Латышев сам подошел ко мне, крепко пожал руку и с присущей ему прямотой сказал:

— Я тебе, помнится, говорил что-то насчет интенданта. Давай забудем об этом. Воюешь ты, как настоящий разведчик...

А это в устах комиссара было высшей похвалой. Ну, как было не полюбить такого человека!..

Командиром нашего отряда был назначен капитан Василий Васильевич Топчиев. Он был полной противоположностью батальонному комиссару Латышеву и по внешнему виду, и по складу характера. И только одна черта была у них общая — одинаково высокое сознание своего воинского долга и страстная влюбленность в боевую работу разведчика. Невысокого роста, сухощавый, капитан был спокойным и, казалось, тихим человеком. Но это не мешало ему быть требовательным, а когда была необходимость, то даже и суровым начальником.

Командир, во всем поддерживаемый комиссаром, настойчиво воспитывал в нас качества, которыми должен обладать каждый разведчик. Когда какая-нибудь группа готовилась в учебный поход, Топчиев, не жалея времени, терпеливо проверял, как каждый к этому подготовился: есть ли, скажем, у него спички и где они лежат, есть ли индивидуальный пакет, фонарик. Он интересовался даже, правильно ли завернуты портянки, следя за тем, чтобы у людей не было потертостей и мозолей. Да всего и не перечтешь. Поначалу капитан терпеливо и спокойно объяснял; что и как нужно делать. А когда прошло уже достаточно времени для того, чтобы все хорошо это усвоили, начал строго спрашивать, не останавливаясь в отдельных случаях даже перед тем, чтобы оставить того или другого разведчика в базе, что было для каждого из нас самым тяжким и позорным наказанием. Бывало, Топчиев ведет [16] нас и вдруг приказывает всем быстро повернуться, а потом спрашивает кого-нибудь, что он видел впереди, приучая нас быть бдительными, все замечать и быстро и правильно оценивать обстановку. Учебные походы с капитаном были трудными, но потом мы не раз вспоминали их добрым словом. Скольким из нас, оказавшимся в тылу врага, в трудной обстановке, это помогло сохранить жизнь и успешно выполнить боевой приказ!

Семья капитана Топчиева с начала войны находилась Где-то в эвакуации. И, хотя капитан никогда не говорил об этом, мы все знали, что он очень грустит по детишкам, фотографии которых лежали под стеклом на его письменном столе. Когда, случалось, свободным вечером разведчики собирались, чтобы попеть, командир присаживался где-нибудь в сторонке, рядом с Абрамихиным или Цыган-ком, и внимательно слушал, как мы поем. А иногда даже просил:

— Если не устали, спойте-ка еще ту, которую прошлый раз пели. Помните?..

Нужно ли говорить, что, стараясь сделать приятное любимому командиру, мы пели куда с большим старанием, чем пернатые обитатели этой рощи, уступая им разве только в музыкальности исполнения.

Первые дни после сформирования отряда были заполнены заботами о получении оружия и различного полагающегося разведчикам имущества. Все это, а особенно последнее, оказалось не таким уж простым делом. Привлек к этой работе комиссар и меня, решив, как видно, что если я в недавнем прошлом был чем-то вроде интенданта, то мне, как говорят, и «карты в руки».

Поручено мне было, в частности, получить две автомашины — грузовую и легковую.

— Из-под земли выкопай, а найди. А то сколько же еще разведчики будут из города на своих плечах и продукты и все прочее носить? Не ближний край...

В городском военном комиссариате, куда, идя от инстанции к инстанции, я в конце концов попал вместе с приданным мне «специалистом по автомобильной части», тогда еще старшиной 1-й статьи, а теперь уже заслуженным мичманом Павлом Алексеевичем Дембицким, нам дали только «мандат» на мобилизацию нужных автомашин. [17]

— Где их взять, об этом уж подумайте сами. На то вы и разведчики...

Возражать против такого аргумента было трудно, да и гордость не позволяла.