Клавдия Пугачёва - Прекрасные черты

Раздались аплодисменты. Последние аплодисменты в её жизни. Через 20 дней её не стало… В одном из последних писем Хармс писал ей: «Нужно ли человеку что-либо, помимо жизни и искусства? Я думаю, что нет: больше не нужно ничего, сюда входит всё настоящее».

Весь путь дивной Клавдии Васильевны Пугачёвой лишь подтверждает такую простую и такую мудрую истину.

Марианна Краснянская

ПЕТРОГРАД – ЛЕНИНГРАД ДВАДЦАТЫЕ XX ВЕКА

Брянцев. Встреча

– Эй, «кочны», дежурная хлеб несёт! – крикнул Андрей и побежал дальше.

Кочнами звали детей из-за бритых голов. Такими их приводили в детдом из санпропускника. Ребята, соскочив с постелей, где они грелись под одеялами в нетопленом холодном помещении, вмиг очутились в столовой. Подойдя к столу, они жадными глазами смотрели на хлеб, который разрезала на порции дежурная девочка. Привилегия собирать крошки после разрезания хлеба была отдана младшим, хотя случалось в жизни детдома и другое – входил кто-то из старших мальчишек, такой же голодный, как и малыши, и быстро надавав подзатыльников, забирал все крошки. У малышей оставалось одно: всё рассказать Андрею.

Андрея боялись все ребята в детдоме. Он не был старше всех, но был самым сильным, самым честным и самым добрым. Он был героем детдома. Но в этот день старших послали собирать деревянные торцы мостовой, чтобы можно было протопить печи, и младшие знали, что им никто не помешает. Они смирно стояли и ждали, когда дежурная нарежет хлеб и когда им можно будет быстро подбежать, положить руки на стол и закрыть то место, где есть крошки от хлеба. Надо было это делать мгновенно и так ловко, чтобы захватить территорию побольше, тогда крошек будет много, и потом уже можно наслаждаться. Облизав палец, набирай на него крошки и клади в рот! Тут уж тебе никто не мешал! Когда всё было подобрано, вытирался стол и начинали накрывать к обеду.

Но сегодня всё было не по расписанию. Дежурная сказала, что малыши будут обедать в кухне, а здесь будут готовить место для представления, старшие же уже пообедали.

– Вот номер! Наверное, и натопят сегодня хорошо, и, может, обед будет праздничный, – подумали малыши и побежали довольные на кухню. По дороге они встретили девочку по прозвищу Капля, всю в слезах.

– Что, опять не пила рыбий жир? Опять тебя наказали? Вот дура, ведь это же вкусно, – сказал малыш, – облизывая губы, – я хоть десять ложек могу!

– Ну и пей! – мрачно сказала Капля.

– А ты не реви, скажи, что тебя тошнит, – учила девочка из компании направлявшихся на кухню.

– Говорила, каждый день говорю, а они всё равно не верят, а теперь грозят, что меня остригут как вас, а меня даже в санпропускнике не стригли.

– Подумаешь, Золушка! – сердито огрызнулся кто-то из ребят.

– А чего тебе жалко волос? Ведь лучше, вшей не будет! – засмеялся мальчишка, и, свистнув, произнёс: «Да ну её, идём обедать!» – Капля, ты чего в коридоре? – сказал появившийся Андрей. – Иди помоги ребятам таскать торцы. Мы уже полдороги разобрали, надо скорее перенести в помещение, а то нам зададут, если узнают.

Капля быстро побежала одеваться. На дворе был мороз, и отмороженные пальцы не очень-то слушались – холодные торцы так и выскальзывали из рук.

– Ты бы из своих кос перчатки лучше связала, а то болтаются просто так, – сказал Андрей, помогая ей набирать торцы. – Ну иди и не рассыпься.

Нести было не очень далеко, но торцы казались пудовыми, и Капля еле-еле дотащила их до столовой. Там уже было полно старших ребят, они встретили дружным «Даёшь!» и, схватив торцы, стали их раскалывать и бросать в горящую печь.

Часть ребят занимались тем, что делала ширму из простыни, а часть расставляли стулья. В комнате становилось тепло и уютно. Капля, не раздеваясь, села на стул.

– Ну, чего расселась как барыня! Это наши места, а ты иди к двери, раз наказанная, всё равно тебя не пустят на представление.

Капля встала и притулилась у входной двери в столовую.

– Ладно, чего кричите? Она торцы носила, – заступился Андрей. – Правда, ребята, нехорошо, ведь она не виновата, что её тошнит от рыбьего жира, – продолжал он.

Но его уже никто не слушал, так как началась драка из-за мест. Вошла воспитательница и быстро утихомирила дерущихся.

– Если не будет тишины, представление не состоится… – начала воспитательница.

Но в этот миг вошёл с рюкзаком за плечами коренастый, небольшого роста человек с бородой и усами. Оглядел притихших ребят и скрылся за ширмой, сделанной из простыни. Свет в комнате потух, и только две большие лампочки освещали ширму.

– Здравствуйте, ребята, – сказал Петрушка, вынырнув на край простыни.

Все дружно ответили «Здрасьте», и представление началось. Забыто было всё: холод, голод, обиды. Все были увлечены действием. Дружно смеялись, дружно переживали за Петрушку, которого бил буржуй, и дружно аплодировали, когда Петрушка поборол буржуя.

Представление окончилось, и человек вышел из-за ширмы. Ребята не трогались с мест, им было жалко расходиться.

– Дедушка, покажи ещё что-нибудь!

– Ой, девочки, какой же он дедушка, – сказала старшая из девочек, – он молодой, только с бородой!

– Ну чего мелешь, какой он молодой, он старый, у него и усы уже!

– А разве у мальчишек нет усов?

– Есть, но не такие, не такие, у него загибаются, а у мальчиков торчат, – тараторили девчата.

– А я не молодой и не старый, – сказал человек, вышедший из-за ширмы, и пристально посмотрел на детей. – А кто у вас круглые сироты? Я хотел бы им кое-что шепнуть на ушко.

Каплю выдвинули вперед. Она упиралась и не хотела выходить. Улыбка сразу исчезла с её лица, и басом она произнесла:

– И вовсе я не сирота.

Но к ней пододвинулись ещё ребята и, тоже опустив глаза, как бы стесняясь чего-то, сказали:

– Ну мы теперь не сироты, мы все вместе. Однако человек с бородой и усами, не обращая на это внимания, загрёб всех в охапку и увёл из столовой в учебный зал. Там, усадив всех на стол, стал раздавать пряники. Для нас это было целое событие. Пряники! Настоящие! Откуда? Из какой сказки? Чечевичная похлёбка и котлеты из картофельной шелухи на рыбьем жире. И вдруг пряники! Нет, этот человек поистине маг и волшебник: не только его куклы могут делать чудеса, но и сам он совершил необычайное чудо, отдав нам, ребятам, такой дар.

Так я впервые увидела Александра Александровича Брянцева и надолго запомнила его лицо, пряники и его кукол. Сколько раз мы, ребята, мечтали о том, чтобы снова он зашёл к нам, и когда нам было особенно грустно, мы говорили:

– Ох, хоть бы Бородач пришёл и пряники принёс!

Потом кто-то из девочек сказал, что он не приходит потому, что обиделся, его нельзя называть Бородач. Все согласились и стали звать его Чудодей.