Юрий Галенович - Великий Мао. «Гений и злодейство»

А.Н. Косыгин заметно нервничал. Он решил, что при встрече будут присутствовать только члены делегации, посол и переводчик. Он даже не разрешил взять на встречу машинисток-стенографисток, которые прилетели с ним. По этой причине мне одному пришлось и переводить, и записывать беседу.

Перед беседой, пожав руки всем членам советской делегации, Мао Цзэдун сфотографировался с А.Н. Косыгиным на память у инкрустированной ширмы. Затем все гуськом направились в зал для беседы. Впереди в одиночестве следовал Мао Цзэдун. Сильно располнев за последние годы, он передвигался вальяжно и очень неторопливо, испытывая немалые трудности при ходьбе. В зале к нему подскочила и повела его под руку молодая женщина небольшого роста. А.Н. Косыгин, следовавший за Мао Цзэдуном, спросил у председателя КНР Лю Шаоци: «Кто эта женщина при Мао Цзэдуне?» Лю Шаоци ответил, что она «помогает ему в быту».

В ходе беседы А.Н. Косыгин сделал предложение приостановить обоюдную пропагандистскую войну и открытую полемику между нашими государствами. В ответ на это Мао Цзэдун подчеркнул, что от такой словесной войны «ни один человек еще не погиб».

Мао Цзэдун проявил своего рода мелочность, подчеркнув, что он все-таки «принял» А.Н. Косыгина, хотя еще недавно отказал в аудиенции английскому министру. А.Н. Косыгин пропустил эту колкость мимо ушей.

В свою очередь А.Н. Косыгин сказал, что СССР реально помогает национально-освободительному движению, в то время как КНР этого не делает. «Вашей борьбы против американского империализма не видно», – заявил глава советской делегации прямо в глаза Мао Цзэдуну.

Вероятно, это был один из тех редких в истории и в жизни Мао Цзэдуна моментов, когда иностранец осмелился бросить ему в лицо такое обвинение, причем при его коллегах по Политбюро ЦК КПК. (Впрочем, однажды, при встрече Мао Цзэдуна со Сталиным в 1950 году, советский вождь упрекнул Мао Цзэдуна в том, что тот не держит своего слова.)

Слова А.Н. Косыгина очевидно стали полной неожиданностью для Мао Цзэдуна, никак не ожидавшего такого поворота беседы.

Воцарилось всеобщее молчание. Выдержав некоторую паузу, Мао Цзэдун достал сигарету, неспешно раскурил ее… Взгляд его устремился в потолок, на лице появилась маска безразличия ко всему происходящему. Казалось, он решил для себя – тут больше не о чем говорить.

Длинную неловкую паузу разрядил Лю Шаоци. Осторожно вступив в диалог двух руководителей, он постепенно подключил к разговору других членов делегации, придав ему сугубо деловой характер.

Председатель КНР перешел к вопросу о том, как советская военная помощь доставляется через территорию КНР во Вьетнам. Лю Шаоци, а затем начальник Генерального штаба Народно-освободительной армии Китая (НОАК) Ло Жуйцин, непосредственно ведавший вопросами обеспечения продвижения военных грузов из СССР через территорию КНР во Вьетнам, доказывали, что китайская сторона делает все от нее зависящее. С нашей стороны в разговор включились В.В. Кузнецов и маршал авиации К. А. Вершинин.

И тогда вдруг как бы очнулся Мао Цзэдун. Он выпустил в воздух длинную струю дыма и сказал: «Ну вот, вы и заспорили». Так он попытался поставить себя в положение арбитра: «спас лицо», вознес себя над «вашим спором».

В последний раз мне довелось увидеть Мао Цзэдуна 21 мая 1970 г. на массовом митинге в Пекине.

Линь Бяо, который был в то время официально единственным заместителем Мао Цзэдуна как председателя ЦК КПК, зачитал заявление Мао Цзэдуна относительно актов агрессии США в Юго-Восточной Азии.

В то время как Линь Бяо стоял перед микрофоном и читал заявление, Мао Цзэдун зашел за его спину и на виду у всех собравшихся принялся заглядывать через плечо Линь Бяо, как будто пытался вникнуть в то, что тот читал. Подобные действия Мао Цзэдуна ставили под сомнение его согласие с текстом антиамериканского заявления, да и само отношение председателя КПК к Линь Бяо. Воистину Мао Цзэдун был мастером публичных акций. Всякий его жест, каждый шаг были политически значимыми.

В 1990 г. я побывал в Доме памяти председателя Мао в Пекине. Я встал в очередь посетителей – жителей столицы и приезжих из провинций. Поднялся по лестнице и, пройдя между высоченными круглыми мощными колоннами, вошел внутрь здания.

Посетители попадают в огромный пустой зал. Прямо перед ними у противоположной стены – памятник. Мао Цзэдун сидит и смотрит на своих гостей. Исполинская фигура. Посетители рядом со статуей кажутся лилипутами. Вся громадная стена за памятником – это картина: нескончаемые горы и реки, символ величия мышления Мао Цзэдуна. Всякий входящий сюда может возложить цветы на невысокий бортик, возвышающийся над полом на почтительном расстоянии от статуи. Букетики продаются здесь же, в киоске, мимо которого проходит толпа (туда же, в этот киоск, они и возвращаются каждый вечер по закрытии мавзолея, чтобы с утра вновь поступить в продажу). Перед памятником посетителей разделяют на две цепочки и направляют попарно в обход памятника к двум дверям, через которые по коридорам вы проходите в следующий, основной зал, где установлен саркофаг. Над дверями непрерывно бегут цифры, указывая число посетителей Дома памяти. Бегущая неоновая строка также уведомляет о правилах поведения посетителей рядом с саркофагом.

Посередине просторного зала с очень высоким потолком находится прозрачный саркофаг с телом. Он установлен на высоком, много выше человеческого роста, постаменте. С обеих сторон саркофага – высокие экраны из толстого темного прозрачного материала. Вдоль стен зала стоят в кадках декоративные деревья, теряющиеся в этом огромном помещении.

Помимо людей в военной форме, у всех четырех углов саркофага постоянно дежурят люди в штатском, напористые и грубые. Они внимательно оглядывают посетителей, покрикивают на них, заставляя идти быстрее, не задерживаться.

Посетители проходят в этот зал и идут длинной цепочкой вдоль саркофага, на довольно почтительном расстоянии от него. Останавливаться здесь запрещено. Каждый старается разглядеть Мао Цзэдуна получше, поэтому цепочки волей-неволей разреживаются, что очень не нравится здешней охране.

Со стороны видна голова Мао Цзэдуна, кажущаяся непропорционально большой, даже громадной, как будто она распухла. Огромные уши. Остатки седых волос. На голове серые и даже зеленоватые пятна. Сама же голова напоминает муляж из ярко-желтого папье-маше. На лице мумии навечно застыло недовольное и брезгливое выражение. Ниже головы все тело закрыто красной материей.

После посещения Дома памяти у меня создалось ощущение, что и после своей смерти Мао Цзэдун остался в одиночестве, в пустоте.