Николай Павленко - Меншиков

Уплатой налога обязанности трудового населения перед государством не ограничивались – крестьяне и горожане несли множество других повинностей, из которых самыми обременительными были рекрутская, подводная (поставка телег для перевозки казенных грузов), постойная (предоставление жилища для войск, находившихся на марше), а также привлечение на строительство городов и крепостей.

Ответом на тяготы, нередко превышавшие хозяйственные ресурсы населения, явились два крупных народных движения. В 1705–1706 годах выступили астраханцы, перебившие начальных людей и около восьми месяцев державшие в своих руках город, а затем вспыхнуло восстание на Дону под предводительством Кондратия Булавина. В правительственных кругах оно вызвало смятение, ибо пик его совпал с наступлением на Россию армии шведского короля.

Преобразования связаны с кипучей деятельностью Петра. Современники нисколько не преувеличивали, когда называли Петра человеком необыкновенным. Прежде всего поражает разносторонность его дарований: он был незаурядным полководцем и дипломатом, флотоводцем и законодателем, его можно было встретить с топором и пером в руках, вырезывающим новый шрифт и сидящим за чертежом нового корабля, озабоченным постигшей неудачей и ликующим по поводу одержанной победы, за изучением какой-либо диковинной машины и размышляющим над устройством правительственного механизма обширного государства.

Дарования его современника и противника Карла XII были значительно беднее. Талант шведского короля проявился лишь в одной сфере – военной. Безумно храбрый воин, великолепный тактик, замкнутый честолюбец, Карл XII считал для себя недостойным заниматься тем, что не было связано с походами и кровавыми сражениями, лихими налетами и звоном сабель, артиллерийской канонадой и торжеством победителя. Меч был единственным предметом, которым Карл XII владел в совершенстве.

С Петром не выдерживал сравнения не только шведский король, но и все предшественники и преемники из дома Романовых, «Божией милостию» занимавшие российский престол. Разве можно было представить отца Петра, царя Алексея Михайловича, едущим за границу в составе Великого посольства, чтобы там овладеть основами кораблестроительного ремесла. Разве мог Алексей Михайлович позволить себе находиться в гуще сражения и руководить им, как то делал сын у стен Полтавы. Холеные руки царя Алексея Михайловича не знали иной заботы, как творить крестные знамения. Мозолистые руки Петра владели множеством ремесел, среди которых он выше всего ставил кораблестроение.

Царь Алексей Михайлович появлялся перед народом в особо торжественные дни в тяжеловесном одеянии и в сопровождении многочисленной свиты из бояр и сотен стрельцов. Его сын щеголял в сопровождении денщика в удобной для работы одежде, дотошно проверяя строительство в столице, или мог часами расспрашивать заезжего шкипера.

Отец принимал послов, торжественно восседая на троне, задавая при этом пару банальных вопросов о здоровье государя. Его сын лишь изредка соблюдал посольский обряд, он его утомлял своим сложным церемониалом. Петр мог принимать посла в токарной мастерской или вести деловые разговоры во время пирушки или свадебного торжества. Ему были чужды чопорность и стесненность этикета.

Одним словом, перед изумленными подданными в России и не менее изумленной Европой предстал царь, ни на кого не походивший. Сознанием людей того времени прочно владела мысль о том, что Бог – царь небесный, а царь – земной Бог. Неземное существо, облеченное властью Божественным промыслом, вдруг наряду с подданными стало заниматься земными делами: тесать бревна, тянуть лямку бомбардира, выбивать дробь, как заправский барабанщик, появляться в семье рядового гвардейца, чтобы стать крестным отцом новорожденного, рубить головы стрельцам или выковывать полосу железа на металлургическом заводе.

Этим занятиям, а их число можно увеличить многократно, царь придавал воспитательное значение, о чем сам однажды сказал волонтеру И. И. Неплюеву, сдававшему экзамены после возвращения из-за границы. Показывая натруженные руки, Петр произнес: «Я и царь, а руки в мозолях». Манеру поведения Петра отметил и Пушкин: «Он… на троне вечный был работник».

Откуда у Петра все эти качества, как проходило становление его личности, рискнувшей пойти наперекор старине и внести свежую струю в затхлую атмосферу кремлевского дворца? Возникает и другой вопрос: откуда мог взяться такой царь, умевший находить общий язык и с изощренными в хитросплетениях дипломатами, и с коронованными особами других государств, и с учеными с мировым именем, и с вельможами, кичившимися своими предками, и с худородными выскочками, с плотниками, корабельными мастерами, снисходить до которых считалось зазорным.

Ответить на поставленные вопросы, опираясь на какие-либо источники, практически невозможно – таких источников в природе нет: мы не знаем педагогических воззрений воспитателей Петра и его матери. Думается, что эти беспрецедентные качества приобретались Петром не благодаря системе воспитания, а вопреки ей.

Дело в том, что Петра не готовили к занятию престола – он мог стать всего лишь третьеочередным претендентом на трон: согласно обычаю, царский скипетр после смерти Алексея Михайловича должен был получить его старший сын Федор, а за ним – следующий сын Иван, и только после него приходил черед Петра. Никто, разумеется, не мог предусмотреть ни недолговечности Федора Алексеевича, ни дебильности Ивана Алексеевича, ни того, что волею случая трон нежданно скоро займет Петр. Сказанное отразилось и на воспитании, и на обучении малолетнего Петра – он не получил даже того минимума знаний, которым довольствовались царевны, только в шестнадцать лет Петр усвоил четыре действия арифметики.

В еще большей мере, чем отсутствие заботы о систематическом образовании, сказалось отсутствие воспитания. Царица Наталья Кирилловна Нарышкина, мать Петра, оказалась в положении опальной вдовы. Не улучшилось, а, скорее, ухудшилось ее положение при царевне Софье, когда Петр, провозглашенный царем в 1682 году, должен был ограничить свою роль участием в церемониях царских выходов и приемах послов. Царица Наталья с сыном и ее окружением жили не в Кремле, а в Преображенском.

В то время как штат «робяток», однолеток царя Ивана, был составлен из потомков знатнейших фамилий, которые проходили практическую школу подготовки к придворной карьере, малый двор в Преображенском набирался из сыновей либо второстепенных и третьестепенных вельмож, либо лиц, находившихся в услужении у опального двора, – сыновей конюхов, прачек, поваров… В этой среде, видимо, мало-помалу воспитывался тот «демократизм» Петра, который так импонировал новой, выбившейся при нем знати и который вызывал осуждающие пересуды великородных людей.