Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

Как только состоялась реорганизация, сразу же начались занятия. Сначала они проходили поротно. Бойцы тренировались в стремительных бросках вперед, в стрельбе из автоматов и в метании гранат. Когда роты стали действовать дружно и согласованно, появилась возможность приступить к отработке наступательных действий в составе батальонов.

Штаб корпуса сориентировал меня, в каком месте, вероятнее всего, дивизии придется прорывать неприятельскую оборону. Оказалось, нам предстоит вести бои в мелколесье и на открытых местах, сбивать врага с высоток, преодолевать под огнем водные преграды. Очень подходящий для этого ландшафт я отыскал неподалеку от нашего расположения. Там и начали штурмовые батальоны учиться.

На второй или третий день я приказал командующему артиллерией подключить к занятиям артдивизион. Важно было приучить бойцов как можно ближе прижиматься к разрывам своих снарядов, неотрывно наступать вслед за огневым валом. Хоть народ в батальонах и был обстрелянный, все равно он нуждался в такой тренировке.

12 мая, когда, окончив отрывку траншей и пообедав, люди, как обычно, отправились на занятия, мне доложили, что к штабу приближается машина командарма. Я вышел встретить генерала.

- Ну, как живется, как командуется на новом месте? - спросил Юшкевич, выслушав мой доклад. - На занятиях народ? Это хорошо, что боевую подготовку не забываешь. Работы работами, а скоро наступление начнется. Ну, показывай, как учеба идет.

Мы сели в машину. Немного проехав, свернули в просеку. Здесь я предложил:

- Давайте, товарищ генерал, оставим машину и дальше пойдем пешком. Тут недалеко - с километр.

- Ладно, - согласился Юшкевич. - Прогуляться не вредно.

День выдался солнечный, теплый. В траве отчаянно стрекотали кузнечики. В гуще ветвей о чем-то переговаривались птицы, далекая кукушка кому-то отсчитывала года. Иногда над нашими головами слышался шелест крыльев. Невдалеке за деревьями поблескивала вода, обманчиво-зовущая, но еще по-весеннему студеная.

- Рано купаться, а тянет, - произнес я.

- Купаться? - переспросил Юшкевич. - Это хорошо, что тянет и что можно. А мне и не хочется и нельзя. Здоровье...

Помолчав немного, он спокойно и доброжелательно заговорил о делах. Настороженная собранность, охватившая меня вначале, растаяла. Как не похож был этот Юшкевич - рассудительный, выдержанный, спокойный, на того, что встретил меня в день прибытия и какого я, признаться, ожидал увидеть вновь.

Мы вышли на опушку и заметили в низине окопавшиеся цепи.

- Посмотрим отсюда, - сказал командарм. - Обзор хороший.

Вскоре вверх взвились красные ракеты, ударили орудия. "Ур-р-р-а-аа!" донеслось до нас. Бойцы выскочили из окопов и устремились вперед.

Через некоторое время командиры батальонов вернули их на места и сделали ротным какие-то замечания. Затем все повторилось снова.

Понаблюдав за всем этим, Юшкевич вдруг распорядился:

- Шатилов! К семнадцатому мая организуй показное учение для командиров дивизий и полков. Тема - "Наступление на подготовленную оборону противника". Подумай над тактическим фоном, над мишенной обстановкой чтобы условностей поменьше было. Не забудь приказать, чтобы вон у того склона цели поставили, падающие. И артподготовочку как следует изобрази. Понял?

- Так точно!

- Ну вот и порядок. Неплохо у вас идут дела, неплохо. Просто хорошо. Я пойду, Шатилов, не сопровождай.

Командарм пожал мне руку и повернулся к лесу. Следом двинулись сопровождавшие его офицеры. Я подозвал лейтенанта и велел ему проводить генерала до машины - как-никак, а место это для командующего малознакомо. Потом пригласил командира 469-го полка Николая Николаевича Балынина и сказал ему:

- Товарищ полковник, семнадцатого мая мы должны провести показное тактическое учение с боевой стрельбой.

Для командиров полков и дивизий. Подготовьте к этому батальон своего полка.

- Слушаюсь! - расправил плечи Балынин. - Майор Колтунов у нас хороший комбат. Он оправдает доверие.

Начальник артиллерии полка капитан Николай Петрович Захаров получил приказание проводить артподготовку на занятиях такой же длительности, как и в реальных боевых условиях. Только снарядов выделялось в десять раз меньше. Начиналась она залпами орудий и "катюш". Потом стрельба стихала и, когда отведенное артиллеристам время близилось к концу, возобновлялась с прежней силой.

Вначале учения проходили не очень организованно. Допускалось немало ошибок. Бойцы еще побаивались близко подходить к разрывам своих снарядов. Метнув гранату, они медлили с броском вперед. Пришлось повторять весь "бой" и раз, и другой, и третий. Наконец, на четвертый день Василий Иванович Колтунов сказал, вытирая со лба пот: "Все. Лучше некуда".

Мы узнали, что на учениях будет присутствовать командующий фронтом генерал армии Андрей Иванович Еременко. Это, признаться, внесло некоторую нервозность. Командующий слыл человеком крутого нрава. Его побаивались, но, за исключением, быть может, немногих, уважали. Я решил, что главное - не поддаваться ненужному волнению, оставаться самим собой и не терять уверенности. Все будет хорошо, потому что подготовка была основательной.

Начало учений назначалось на 10 часов утра. Но почти все командиры дивизий и полков собрались к девяти. Подъехал новый командир корпуса полковник Семен Никифорович Переверткин. Я знал его. До этого он командовал 207-й стрелковой дивизией. Мы с ним были примерно одного возраста, однако выглядел Семен Никифорович несколько старше. Вслед за Переверткиным прибыл Юшкевич. Все торопились, зная, что командующий фронтом имеет привычку появляться раньше назначенного срока.

Наконец послышался шум "газика", и на дороге, ведущей к высотке, где находились все приглашенные, показалась машина командующего. Встретив Еременко, я представился ему и доложил о готовности начинать. Андрей Иванович, видно, был в хорошем настроении. Он сердечно поздоровался с каждым генералом я офицером. Потом обернулся ко мне:

- Так у вас все готово?

- Так точно. Разрешите?.. Есть!

Сняв телефонную трубку, я вызвал командира полка и передал:

- Сверьте время. У меня девять пятьдесят ровно. Начинайте, Балынин.

Через несколько минут в небо взвились красные ракеты. Грянули артиллерийские залпы. С нарастающим ревом понеслись реактивные снаряды. Командиры подняли к глазам бинокли.

Когда артподготовка закончилась, над брустверами мелькнули зеленые фигуры и ринулись вперед. Пробежав метров двадцать пять, они перешли на ускоренный шаг. В этот момент снова загремела артиллерия. Перед бойцами выросла стена огня. Наступил критический момент: дрогнут люди, начнут отставать от катящегося вперед вала - и учение можно считать наполовину сорванным.