Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

Заговорщиков волновало, что после вторжения в прибалтийские провинции русские войска будет нелегко убедить уйти оттуда. «Абсолютно необходимо, – предупреждал Паткуль, – связать руки царя таким образом, чтобы он не выхватил у нас из-под носа жаркое, которое мы насадим на вертел, то есть чтобы он не овладел Ливонией и не шел дальше Нарвы, ибо в этом случае он мог бы угрожать центральной Ливонии и захватить Дерпт [Тарту], Ревель и всю Эстонию едва ли не прежде, чем об этом стало бы известно в Варшаве».

Под именем Киндлера Паткуль в числе двенадцати саксонских инженеров, нанятых царем, прибыл из Варшавы в Москву, сопровождая личного представителя Августа генерала Георга фон Карловича, чтобы попытаться склонить Петра на свою сторону[10]. Но в Москве оба заговорщика попали в весьма необычную ситуацию. Шведы, почуяв, что против них сколачивается союз, и желая умиротворить Петра, летом 1699 года направили в Москву пышное посольство, которое должно было объявить о вступлении на трон короля Карла XII и просить подтвердить и возобновить все ранее существовавшие договоры, как это всегда делалось при вступлении на трон нового монарха. Великолепие шведского посольства должно было сгладить то неприятное впечатление, которое осталось у Петра после посещения Риги в 1697 году. Когда в середине июня посольство прибыло на русскую границу, дядя царя Лев Нарышкин встретил гостей почтительно, но предупредил, что послам придется подождать возвращения царя, который со своим флотом находится под Азовом.

Вернувшись в начале октября в Москву, Петр оказался в непростом положении. Его ожидали сразу две делегации: официальное шведское посольство просило подтвердить существовавшие мирные соглашения, тогда как тайное польское посольство Карловича и Паткуля просило его пойти войной на Швецию. Затем в течение нескольких недель велись параллельные переговоры. Официальные – и нежелательные – переговоры со Швецией проходили открыто в Посольском приказе, тогда как серьезные тайные переговоры с Карловичем проводил лично Петр в Преображенском в присутствии лишь Федора Головина и переводчика – Петра Шафирова.

Шведам было известно о присутствии Карловича и о том, что готовится какое-то соглашение – мирный договор, как они полагали. Об истинном положении дел они не догадывались. Чтобы усыпить бдительность шведов, Петр принял послов с большим почетом, они же преподнесли ему конный портрет их юного короля. Для пущей правдоподобности Петр пошел на формальное подтверждение заключенных ранее договоров со Швецией, но, чтобы несколько успокоить совесть, он уклонился от целования креста на церемонии подписания. Когда шведские послы заметили эту уловку и указали на нее, Петр объяснил, что он уже поклялся соблюдать все договоры при восшествии на престол и что русский обычай не позволяет клясться дважды. 24 ноября шведские послы получили последнюю аудиенцию у царя. Петр был приветлив и вручил им официальное послание к королю Карлу XII, подтверждавшее мирные соглашения между Швецией и Россией.

Между тем миссия Карловича и Паткуля продвигалась успешно. Петр принял Карловича и прочел врученный ему документ, автором которого, возможно, был Паткуль (сам Паткуль по-прежнему сохранял инкогнито): в ответ на заключение союза Август обязался поддержать притязания России на Ингрию и Карелию. Затем Петр призвал датского посланника Гейнса, который был посвящен в тайну этих переговоров, поскольку Дания уже подписала союзнический договор с Польшей. Гейнс подтвердил обязательства, содержавшиеся в документе. Таким образом, всего три дня спустя после отъезда шведского посольства из Москвы Петр подписал договор, по которому обещал, если сможет, двинуть свои войска на Швецию не позднее апреля 1700 года. Царь намеренно уклонился от указания точной даты и включил в договор пункт, в соответствии с которым выступление России должно было последовать только после подписания мира или перемирия между Россией и Турцией. Когда договор был подписан, Паткуля, который до сих пор держался в тени, наконец представили царю. Двумя неделями позже Карлович отбыл из Москвы в Саксонию, намереваясь проехать через Ригу и, пользуясь случаем, осмотреть городские укрепления.

Петр, обязавшись выступить против одной из сильнейших военных держав Европы, немедленно взялся за грандиозную работу по подготовке к войне. Со времени путешествия на Запад его больше всего интересовал флот. Но теперь ему пришлось переключить внимание со строительства судов на подготовку нужного количества орудий, пороха, подвод, лошадей, обмундирования и солдат. Поскольку стрелецкое войско было дезорганизовано и от него осталось всего несколько полков, основу профессиональной армии Петра составляли теперь четыре полка гвардии: Преображенский, Семеновский, Лефортовский и Бутырский[11]. Таким образом, если Петр собирался выполнить данное Августу обещание, он должен был в течение трех месяцев создать новую армию – набрать солдат, обучить их, снарядить и поставить в строй.

Петр действовал быстро. Был выпущен указ, обращенный ко всем светским и духовным землевладельцам. Всем светским землевладельцам предписывалось направить на царскую службу по одному рекруту с каждых пятидесяти крестьянских дворов, расположенных в их владениях. Монастыри и прочие церковные землевладельцы были обложены более суровой повинностью – поставить одного рекрута с двадцати пяти дворов. Петр также объявил набор добровольцев среди вольных жителей Москвы, пообещав хорошую плату: одиннадцать рублей в год и водочное довольствие. Новобранцам было указано явиться на смотр в Преображенское в течение декабря и января, и почти всю зиму они стекались в лагерь Петра. По образцу четырех гвардейских полков необходимо было сформировать двадцать семь новых полков численностью от двух до четырех батальонов в каждом. Теперь Петру особенно недоставало Патрика Гордона. Шотландец, с его бесценным опытом, был бы незаменим, а так Петру приходилось самому руководить обучением новобранцев. Ему помогали командир гвардии генерал Автомон Головин и генерал Адам Вейде. Князь Аникита Репнин тем временем был направлен для набора и подготовки войск на нижнюю Волгу.

Хотя командиры трех вновь созданных корпусов – Головин, Вейде и Репнин – были русскими подданными, всеми полками командовали иностранцы; некоторые из них участвовали в Крымских и Азовских походах, другие были только недавно завербованы на Западе. Труднее всего оказалось договориться с русскими командирами старшего поколения, которые в большинстве своем попросту не желали идти на войну. Чтобы заменить уволенных со службы, в армию были зачислены офицерами многие придворные. На первый взгляд они так быстро усваивали воинскую науку, что Петр не удержался от восклицания (несколько преждевременного): «Зачем мне тратить деньги на чужеземцев, когда у меня свои не хуже!» Впоследствии в армию влились чуть не все стольники и постельничие, состоявшие при дворе.