Андрей Гетман - Танки идут на Берлин

В результате для нанесения контрудара под Серпуховом была создана группа войск под командованием генерал-майора П. А. Белова, в которую 14 ноября вошла и 112-я танковая дивизия. Наступление было назначено на 7 часов 16 ноября. Оно должно было сорвать план фашистского командования.

Отмечу, что часть сил 49-й армии начала нанесение контрудара еще накануне, 15 ноября. Но за сутки боя не смогла продвинуться вперед. Этому препятствовали как чрезвычайно сильная оборона противника, так и сложные условия местности под Серпуховом. Как писал впоследствии член Военного совета 49-й армии генерал-майор А. И. Литвинов, «артиллерия, застревая в лесах, не успевала вовремя занимать огневые позиции, конница на исходный рубеж не вышла, пехота, неся потери, возвращалась на свои исходные позиции»[4].

И вот наступил для нас день боевого крещения. Утром 16 ноября 112-я танковая и 5-я кавалерийская дивизии совместно нанесли удар в направлении Малеево, Вязовка, Высокиничи. И действительно, сразу же натолкнулись и на мощную вражескую оборону, и на такие препятствия, как лесистая местность и бездорожье. В дополнение ко всему этому противник бросил против нас крупные силы авиации. Фашистские самолеты группами, сменявшими одна другую, постоянно висели над боевыми порядками наступавших, осыпая их бомбами. Мы же не имели достаточного прикрытия с воздуха.

Но и под огнем вражеской артиллерии, под бомбами шли вперед наши танки с пехотой и конницей. Наступая непрерывно, днем и ночью, и громя контратакующие части врага, мы буквально «прогрызали» его оборону. К 12 часам 18 ноября наша группа войск вышла на шоссе Воронцовка — Троицкое западнее Серпухова. В этих первых схватках с врагом особенно отличился танковый батальон капитана П. Ф. Самара. Его воины, сражаясь против численно превосходившего противника, действовали отважно и умело. Тесня гитлеровцев, они нанесли им значительные потери.

Но чем дальше продвигались наши танки, тем все более упорное сопротивление они встречали. У шоссе Воронцовка — Троицкое противник обрушил на нас мощный артиллерийско-минометный огонь. Завязался напряженный бой, длившийся несколько дней.

Здесь вновь наши танкисты показали себя бесстрашными воинами. Пять раз водил свой танк в атаку экипаж младшего сержанта И. А. Мажегова. Он уничтожил противотанковое орудие, три миномета и два станковых пулемета противника. А в бою за высоту 172,4 подбил вражеский танк.

Искусно действовали и артиллеристы. Две немецкие батареи и два пулеметных гнезда вывела из строя батарея старшего лейтенанта Л. И. Гуреева из 112-го артполка дивизии. Образцы мужества и отваги показал расчет противотанкового орудия младшего сержанта П. П. Жуковского. В момент опасной вражеской контратаки он на руках выкатил свою пушку на открытую позицию и метким огнем подбил фашистский танк.

Свыше 5 тыс. солдат и офицеров потеряли гитлеровцы в результате этого контрудара. Кстати, иногда высказывается мнение о его нецелесообразности в условиях середины ноября 1941 г., но оно не разделяется ни участниками нанесения этого контрудара, воочию видевшими его реальные результаты, ни бывшим командованием 49-й армии, отвечавшим за оборону Серпухова. Вот что писал, в частности, генерал-майор А. И. Литвинов, являвшийся тогда членом Военного совета этой армии: «… Контрудар… сковал крупные силы 4-й немецко-фашистской армии и не дал ей возможности возобновить наступление на этом участке, ибо предназначенные для наступления войска были уже втянуты в бой»[5].

Более того, противник был вынужден бросить на участок западнее Серпухова часть своих резервов и израсходовать их для отражения контрудара наших войск. Это в известной мере ослабило силы 2-й танковой армии Гудериана, наносившей с 18 ноября удар из района Тулы по обороне 50-й армии.

Тем не менее там гитлеровцам удалось осуществить прорыв. Обойдя Тулу с юго-востока, они двинулись на Каширу, чтобы оттуда прорваться к Москве. Продвижение противника с юга в этом направлении грозило выходом его танков на тылы наших войск. Захватив Венев и Мордвес, враг продолжал наступление на Каширу. 25 ноября передовой отряд фашистской 17-й танковой дивизии достиг южной окраины этого города. Одновременно частью сил противник начал наступать из района Мордвеса на Лаптеве, Кострово.

В тот же день я получил приказ вывести главные силы 112-й танковой дивизии из боя и направить их под Каширу для обороны города и Каширской электростанции. Туда же перебрасывался кавкорпус генерала Белова.

Сложившаяся обстановка требовала действовать без промедления. Дорога была буквально каждая минута. Между тем, на намеченном для движения танковых колонн направлении был лишь один надежный мост, да и тот железнодорожный. Пришлось воспользоваться им. С наступлением темноты начали переправу 125-й танковый, 112-й артиллерийский и ряд подразделений 112-го мотострелкового полков. Остальные части дивизии временно оставались под Серпуховом.

Непроглядная ноябрьская ночь скрыла наш маневр от противника, а сократившийся благодаря использованию железнодорожного моста маршрут помог быстро выдвинуться в назначенный район.

Уже к утру 26 ноября части дивизии, стремительно продвигаясь вдоль южного берега Оки, подошли к с. Иваньково, расположенному в 15 км к юго-западу от Каширы. Село оказалось почти безлюдным. Отсюда были эвакуированы и все местные учреждения. Продолжала работать лишь районная контора связи. Но именно она и нужна была нам в первую очередь.

Дело в том, что теперь мы не только защищали Москву, но и выполняли задачу, связанную с обороной Тулы. Как известно, в то время противник уже больше месяца прилагал отчаянные усилия, чтобы овладеть этим городом. Потерпев неудачу в попытке захватить его с ходу, гитлеровцы решили окружить Тулу. С этой целью они глубоко обошли ее с востока. Овладев ценою больших потерь Веневом, Гудериан, как уже отмечено, бросил дальше, на Мордвес и Каширу, 17-ю танковую дивизию, а часть своих сил повернул для удара на Тулу с севера, одновременно стремясь перерезать шоссе, ведущее из нее на Москву.

В боях, которые развернулись в последующие дни, нашей дивизии довелось совместно с войсками 50-й армии и кавкорпусом генерала Белова принять активное участие сначала в обороне Каширы, а затем и в срыве плана окружения Тулы. В сущности эта задача была единой, поскольку и попытки захвата Тулы и наступление на Каширу были составными частями вражеского замысла прорыва к Москве с юга.

Понятно, что первой заботой было установление взаимодействия с ближайшей стрелковой дивизией и кавкорпусом. Вот почему по прибытии в Иваньково я прежде всего направился в местную контору связи. Ее работник В. И. Самошин несказанно обрадовался возможности помочь танкистам. С этого момента он вместе с нашими связистами делал все возможное для обеспечения связи с соседями — 173-й стрелковой дивизией и 1-й гвардейской кавдивизией, с находившимся в Кашире штабом генерала Белова, а также с Тулой.