Брюс Ли. Я никогда не сдамся - Мэттью Полли
Вскоре по прибытии в Гонконг Босман купил китайскую наложницу по имени Си Тай. Девочка-подросток выросла на острове Чунминдао, в хорошей семье, о чем свидетельствовали ее бинтованные ноги[5]. Но после смерти отца для ее семьи настали трудные времена, и девушка буквально «продалась» в рабство для погашения долгов. Си Тай родила Босману шестерых детей. Поскольку отец был из Голландии, им была дана китайская фамилия Хо[6].
Мозес Хертог Босман столкнулся с финансовыми трудностями и обанкротился в 1869 году. Отказавшись от своей семьи в Китае, он переехал в Калифорнию и сменил имя на Чарльз Генри Морис Босман. Чтобы защитить своих детей, Си Тай стала четвертой наложницей китайского торговца крупным рогатым скотом, Квок Чана. Он был мало заинтересован в обеспечении ее евразийских[7] детей; денег, которые он давал, едва хватало на еду. Однако Си Тай удалось уговорить его оплатить учебу детей в престижной Центральной школе (ныне Королевский колледж Гонконга), где они изучали английский язык.
Роберт Хотхун был старшим из шести детей Босмана и Си Тай. Он вырос и стал компрадором (иностранным агентом) в «Жардин Матэсон» — крупнейшем торговом конгломерате Восточной Азии. Он заработал состояние в сфере судоходства, страхования, недвижимости и опиума. К тридцати пяти годам двоюродный дедушка Брюса Ли был богатейшим человеком Гонконга.
Для помощи в бизнесе Роберт нанял своего младшего брата, Хо Камтхона, который быстро стал вторым по величине капитала человеком в Гонконге. У деда Брюса Ли были две страсти: кантонская опера (он выступал на сцене в поддержку мероприятий по сбору средств для благотворительности) и женщины. Хо Камтхон женился в возрасте девятнадцати лет и вскоре начал заводить наложниц, пока их число в Гонконге не достигло двенадцати. В шанхайском доме, который он держал для деловых встреч, у Хо Камтхона была тринадцатая наложница, мисс Чун. Кроме этого, в Шанхае у него также была тайная любовница из Британии. В 1911 году эта любовница родила ему еще одну дочь (для Хо Камтхона этот ребенок стал тридцатым). Девочку назвали Грейс Хой или Хо Ои Йи по-китайски. Нет никаких фактов об английской матери Грейс Хой или о том, почему она отказалась от своего ребенка, но мисс Чун воспитала Грейс как собственную дочь.
Будучи наполовину англичанкой, на четверть голландской еврейкой и еще на четверть — китаянкой, Грейс Хой росла в элитной евроазиатской семье в колониальном Шанхае и получила воспитание, которое в большей степени было европейским. Вместо того чтобы читать китайские иероглифы, она изучала английский и французский, а в юности — еще и западную медицину, в надежде стать медсестрой. К тому же Грейс обратилась в католицизм, привлеченная, без сомнения, неукоснительным требованием моногамии и осуждением многоженства.
Грейс воочию видела, насколько необходимость конкурировать за внимание одного человека с дюжиной других наложниц делала несчастной ее приемную мать. Грейс была настроена жить совершенно иначе. «Она была недовольна традиционными, греховными методами своего отца», — говорит Фиби Ли, старшая сестра Брюса. Вместо того чтобы согласиться на брак по договоренности, который был обычным делом для китайцев и евразийцев ее достатка, Грейс в восемнадцать лет сбежала в Гонконг и поселилась у дяди Роберта. В Гонконге Грейс стала светской львицей, проводя свои дни на многочисленных общественных собраниях. В возрасте двадцати с небольшим лет она была богатой, независимой и одинокой — редкость для китаянки в ту эпоху. До того дня, как труппа Ли Хой Чена прибыла в поместье Айдлуайлд.
Сэр Роберт намеревался провести мероприятие для своих друзей, но его племянница Грейс Хой тоже попросила разрешения присутствовать на нем. Ее познания в традиционных китайских формах искусства были невелики, и она хотела увидеть свое первое представление кантонской оперы, которая считалась непритязательным водевилем для китайских масс.
Ли Хой Чен и его труппа переправились на «Звездном пароме», следующем от Коулуна к острову Гонконг, и отправились в Айдлуайлд по адресу: Сеймур-роуд, 8, что в Мид-Левелс. Актеры нанесли толстый слой макияжа на лица, надели нарядные костюмы, проверили оружие, а затем вошли во внутренний двор, чтобы потешить евразийскую элиту.
Грейс была заинтригована и пребывала в восторге от представления. Но чем дольше она смотрела, тем больше ее внимание привлекал молодой актер: красивый, да еще и превосходный комик. «За те десять или около того минут, что папа был на сцене, — говорит Роберт Ли, младший брат Брюса, — мама успела прийти в восторг от его выступления и проникнуться к нему чувствами». Она влюбилась, потому что он заставил ее смеяться.
В Китае тридцатых годов преследование мужчины женщиной казалось неслыханным, но Грейс разыскала Ли Хой Чена и очаровала его. Влюбиться в бедного актера для девушки из богатой семьи было вдвойне скандально. Брак был прежде всего финансовым предприятием, в котором места для романтики оставалось немного. Грейс должна была выйти замуж за богатого евразийского отпрыска, а не сына неграмотных китайских крестьян.
Вся ее родня была против этих отношений. Доходило до угроз и давления. «Но мама была очень независимой, волевой и быстро приспосабливающейся девушкой, — продолжает Роберт. — Она решила, что хочет быть с папой». Выбор Грейс — ребенку двух культур — дался нелегко: он стал микрокосмом конфликта западного индивидуализма и китайской традиции, романтики и семейных обязательств. В традиционной, патриархальной, полигамной культуре Китая Грейс Хой вышла замуж по любви. Семья официально не отреклась от нее, но ее побег привел к разрыву отношений и отсутствию финансов. Из богатой светской львицы Грейс превратилась в жену китайского актера.
Если когда-либо Грейс и сожалела о таком решении, то никогда не высказывала это вслух. После романтичного восстания против семьи она удобно устроилась в роли обычной китайской жены. Одевалась она просто, лишь в особых случаях позволяя себе надеть чонсам[8]. Она любила вязать и играть в маджонг со своими друзьями. Ее характер олицетворял собой идеал китайской женщины — вэньжоу — спокойной, ласковой и нежной. «Моя мать была очень терпеливой, очень доброй, способной контролировать свои эмоции, — говорит Фиби. — Она была очень утонченной, неболтливой, улыбка не сходила с ее лица целый день — традиционная китайская женщина».
Конфуций за основу китайского общества брал патриархальную семью: император в ней был строгим, но великодушным отцом, а подданные — послушными детьми. Как наиболее успешный член своей семьи Ли Хой Чен должен был поддерживать весь свой род — быть императором. Когда отец Ли Хой Чена умер, он поддерживал свою мать, что и ожидалось от заботливого сына. «Мой отец отдавал всю зарплату своей матери, моя мама делала
