Николай Пирогов. Страницы жизни великого хирурга - Алексей Сергеевич Киселев
После счастливого излечения брата Николай однажды попросил кого-то из домашних лечь в кровать, а сам, приняв вид и осанку доктора, важно подошел к мнимобольному, пощупал пульс, посмотрел на язык, дал какой-то совет и, попрощавшись, с важным видом вышел из комнаты. После этого Николай неоднократно разыгрывал роль доктора.
Этот яркий пример – одно из тех случайных обстоятельств, которые могут уже в раннем детстве решительно повлиять на дальнейший жизненный путь человека. И, подтверждая это, Николай Иванович в своих воспоминаниях пишет: «Не знаю, получил ли бы я такую охоту играть в лекаря, если бы вместо весьма быстрого выздоровления брат мой умер. Но счастливый успех, сопровождаемый эффектной обстановкой, возбудил в ребенке глубокое уважение к искусству, и я с этим уважением именно к искусству начал впоследствии уважать и науку» [11].
Игра в лекаря так полюбилась Николаю, что он не мог с ней расстаться, даже поступив в университет. Как-то увидев на первом курсе камнесечение мочевого пузыря, он решил продемонстрировать эту операцию и повеселить знакомых молодых людей, собравшихся в гостях на святках. Для этого Николай достал где-то бычий пузырь и положил в него кусок мела. Товарища, который согласился участвовать в этом представлении, он попросил лечь на стол и поместил между бедрами этот пузырь. Затем, к всеобщему удовольствию, он быстро извлек из него кусок мела с соблюдением всех правил, предписанных Цельсом: tuto, cito et jucunde[4].
Пройдут годы, и эту операцию Николаю Ивановичу придется продемонстрировать в Дерпте, уже на больном мальчике. Он проведет ее с блеском. С успехом будут сделаны и другие операции, которые позволят коллегам смотреть на Пирогова как на блестящего и умелого оператора.
* * *
Родители, особенно мать, пишет в воспоминаниях Николай Иванович, имели своеобразное представление о воспитании и обучении детей. Так, мать считала, что если воспитание необходимо всем, то обучение наукам необходимо только сыновьям и вредно для дочерей, полагая, что девочки не должны были по образованию стоять выше матери. Впоследствии она об этом горько сожалела.
Гимназии в Москве в то время не пользовались хорошей репутацией, и родители, желая дать мальчикам хорошее образование, не пожалели своих средств, в то время уже довольно ограниченных, и отдали детей в одно из лучших в Москве частных училищ Василия Степановича Кряжева. Оно называлось «Своекоштное отечественное училище для детей благородного звания» и находилось недалеко от дома Пироговых. Николаю к этому времени исполнилось 12 лет. В училище были талантливые преподаватели, имена которых Николай Иванович запомнил на всю жизнь. Здесь уделялось достаточное внимание языкам, истории, географии и математике. Иностранные языки преподавал сам Кряжев, знавший несколько европейских языков. Он издал учебники, по которым учились дети. Русский язык и литературу преподавал кандидат Московского университета Войцехович, который смог привить детям любовь к слову. Николай Иванович вспоминает: «Слово с самых ранних лет оказывало на меня, как и на большую часть детей, сильное влияние; я уверен даже, что сохранившимся во мне до сих пор впечатлениям я гораздо более обязан слову, чем чувствам. Поэтому немудрено, что я сохраняю почти в целости воспоминания об уроках русского языка нашего школьного учителя Войцеховича; у него я, ребенок 12 лет, занимался разбором од Державина, басен Крылова, Дмитриева, Хемницера, разных стихотворений Жуковского, Гнедича, Мерзлякова. О Пушкине в школах того времени, как видно, говорить не позволялось». Николай Иванович с гордостью вспоминает: «Я был, судя по отличным отметкам, которые он (Войцеховский. – А.К.) мне всегда ставил в классном журнале на уроке, лучшим из его учеников»[12].
Все это очень напоминает знаменитый Царскосельский лицей и свидетельствует, что близкое к нему достойное образование в России давалось и в других учебных заведениях.
Во время двухлетнего школьного учения (которое должно было продолжаться шесть лет) в семействе Пироговых стряслось несколько бед.
Сначала умерла после родов старшая замужняя сестра, через год скончался от кори брат Амос, с которым Николай обучался в училище Кряжева. Другой старший брат – Петр, проиграв в карты все свои сбережения, запустил службу и должен был уволиться. Одновременно он, как вспоминал Николай Иванович, женился на какой-то невзрачной особе без позволения отца. Кутежи, мотовство и растрата казенных денег старшим братом стоили отцу немалых средств и забот. И в это же самое время случилась еще одна беда, вконец разорившая их дом и приведшая отца в могилу. Одним словом, как говорится в известной русской поговорке, – «пришла беда, отворяй ворота».
Одному из комиссионеров, подчиненному отца, он, по приказу свыше, выдал тридцать тысяч рублей для срочной отправки на Кавказ. Однако комиссионер отправился не на Кавказ, а в «бега». Розыски его ни к чему не привели. Деньги были выданы Иваном Ивановичем как ответственным казначеем, и поэтому вся ответственность была возложена на него, тем более что при выдаче денег не были соблюдены какие-то формальности. Иван Иванович, сбережениям которого накануне нанес удар старший сын, должен был возместить утраченную сумму. Для этого пришлось описывать все имение и все наличное в казну, включая дом, мебель, платье. Николай Иванович на склоне лет не забыл, как мать и сестры плакали, укладывая в сундуки разный скарб. Он пишет, что после этой катастрофы отец вышел в отставку, занялся исключительно частными делами, но прежняя энергия уже не возвращалась; пришлось войти в долги, и в перспективе открывалась бедность; средств на его образование хватало с трудом.
В семье вводится строгая экономия, начинают считаться копейки, продаются оставшиеся неописанными вещи. Как ни любила семья Николая, но из-за отсутствия денег его после двухлетнего обучения забирают из пансиона Кряжева.
Переживая за дальнейшую судьбу сына, который имел очень хорошие отзывы от учителей пансиона, отец решил обратиться за советом к упоминавшемуся выше профессору Московского университета Ефрему Осиповичу Мухину – «уже поставившему одного сына
