Нури Халилов - Долгая дорога домой. Воспоминания крымского татарина об участии в Великой Отечественной войне. 1941–1944

Вот как описывал свои впечатления об одном из таких проводников Илья Вергасов: «Впереди – проводник по имени Арслан. За этим человеком гоняются, потому он скрывает свою фамилию. Проводнику около двадцати пяти, фигура как из бронзы литая, выносливость потрясающая, ходок – днем с огнем такого не найдешь. Помимо всего – удивительное чутье местности, прямо кудесник какой-то. Принюхается, раздувая тонкие точеные ноздри, и возьмет абсолютно верное направление. Вслед за проводником шел сам командир…»[20]

Речь идет об Ибрагиме Аметове, который был проводником в Алуштинском, Бахчисарайском, а затем во 2-м отряде 2-го сектора. Его жену с двумя детьми все же схватили гестаповцы и казнили.

Абсолютное большинство отрядов видели в качестве цели своего пребывания в лесу только одно – отсидеться! Активную боевую деятельность вели в основном армейские отряды или армейские группы в обычных отрядах.

Голод вынудил партизан добывать продовольствие в горных и предгорных деревнях, население которых, как могло, защищалось от непрошеных гостей. Во всех селах создавались отряды самообороны из числа местных жителей самых разных национальностей.

Руководство партизанским движением в лице Алексея Мокроусова не понимало особенностей современной войны и продолжало ориентироваться на устаревший опыт Гражданской. Мокроусов требовал, чтобы партизаны захватывали села и оставались в них на правах хозяев.

В отрядах начался голод. Страшный голод. Катастрофа была неминуема, но, в связи с началом Керченской десантной операции, в лесу оказались советские военные разведчики с рацией. Так партизаны впервые установили связь с Большой землей. С приходом большой группы участников судакского десанта стал рассматриваться вопрос о продовольственной помощи партизанам с Большой земли. Первые сбросы продовольствия носили откровенно дискриминационный характер, так все продуктовые парашюты передавались только военным. Несколько партизан было расстреляно за утаивание продуктов. Это еще более обострило конфликт с военными. В этот период весной 1942 года он получил новый вектор: «военные» – А. В. Мокроусов. После расстрела Мокроусовым командира отряда капитана Алдарова[21] и попытки расстрела начальника своего штаба полковника Лобова[22] он достиг апогея.

После катастрофы Крымского фронта Мокроусов был признан одним из ее виновников. Крымских партизан обвинили в пассивности, в стремлении отсидеться, клевете на крымских татар, утрате поддержки местного населения. Начавшийся в лесу конфликт вышел за пределы полуострова. Командующий фронтом С. М. Буденный отказывался принимать первого секретаря Крымского обкома ВКП(б) В. С. Булатова[23] и требовал, чтобы тот находился не в тылу, а в лесу. Военные настаивали на сворачивании массового партизанского движения, проведении широкомасштабной эвакуации и оставлении в лесу только небольших мобильных групп. С отставкой Мокроусова и назначением его оппонента – полковника Лобова этот план был претворен в жизнь.

Крымские партизаны официально были переподчинены командованию Черноморской группы войск, которое приняло решение о сворачивании масштабного партизанского движения и эвакуации избыточного состава. За первый год партизанской борьбы в Крыму произошел безжалостный «естественный отбор». В отрядах не осталось ни одного участника Гражданской войны, которыми еще недавно так гордились организаторы партизанского движения. Не было ни одного человека, чей возраст превышал бы 45 лет. Из 329 женщин осталось только 3. Если к началу партизанской деятельности насчитывалось 3733 человека, то ровно через год оставалось лишь 480 человек. Умерло от голода – 450 человек, погибло в боях – около 1000, пропало без вести и дезертировало – около 600 человек, вывезено на Большую землю – 770 человек, послано на подпольную работу и отпущено из отрядов – до 500 человек[24].

Опираясь на поименные списки партизан, нам удалось установить, что в период с ноября 1941 по октябрь 1942 года в партизанских отрядах Крыма было 308 крымских татар. Из них кандидаты и члены ВКП(б) составляли 63,5 процента.

Как сложилась их дальнейшая судьба:

Таблица 1

Поскольку обком нес непосредственную ответственность за все, что происходило в Крыму, то после снятия А. В. Мокроусова сразу же появилось постановление Крымского обкома ВКП(б) «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар в отношении партизан, и мерах ликвидации этих ошибок и усилении политической работы среди татарского населения»[25].

Был произведен полный перевод стрелок. В обвинении не было ни слова о конфликте с военными, о пассивности в ходе боевых действий, о провале в подготовке партизанского движения, но зато на первый план справедливо были вынесены ошибки по отношению к местному населению. Решением ЦК ВКП(б)с фронта был отозван довоенный секретарь Крымского обкома ВКП(б) Рефат Мустафаев, которого в статусе секретаря уже подпольного обкома направили в лес. 3 октября 1942 года в лес прилетел еще один секретарь обкома – П. Р. Ямпольский.

Приезд Рефата Мустафаева в значительной степени стал сдерживающим фактором в захлестнувшей партизанское движение татарофобии, которая в основном навязывалась «военными». Впрочем, их тоже можно было понять: люди они в Крыму чужие, никого не знают, продовольствие им приходилось с боем добывать в деревнях, где для них все жители были татары.

В январе 1943 года в партизанском лесу насчитывалось всего 349 бойцов, а уже через месяц на 17 февраля – 266 человек, на 1 августа – 214 человек.

В июне – июле 1943 года в Крым стали прибывать специально отозванные с различных частей фронта крымско-татарские коммунисты: Мустафа Мамутов (до войны учитель 12-й школы Симферополя); Рамазан Муратов (до войны шофер Крымторга, а на фронте – водитель установки гвардейских минометов); майор медицинской службы Ваап Джалилев, Рамазан Куртумеров. В августе – бывший секретарь одного из райкомов Крыма капитан Таляд Тынчеров и еще один секретарь райкома – Джеппар Колесников. Но главным резервом оставались ранее эвакуированные «старые партизаны».

Вот коллективный портрет крымских татар второго, самого трудного периода партизанской жизни.

Таблица 2

Как видно, пополнение пока идет только с Большой земли. Только один человек пришел из дома, но это исключение. Таких людей могло бы быть и больше, но, как вспоминал Нури Халилов, когда он попросился в отряд, то ему отказали: партизанам по-прежнему нечего было есть.