Дмитрий Лоза - Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию

Через сутки Киев остался позади. Стало известно, что бригада будет разгружаться в Фастове… И вдруг головной эшелон останавливается в чистом поле. Офицеры связи штаба 1-го Украинского фронта вручили подполковнику Николаю Чернушевичу письменное распоряжение и карту с нанесенной боевой задачей: немедленно разгрузиться и, совершив марш, занять оборону севернее города Фастов.

Легко сказать: «Разгрузиться!» А как это сделать, когда рядом с насыпью железной дороги нет разгрузочной площадки? К тому же «Шерманам» нужна для разворота значительная площадь, поскольку механизм поворота танка был основан на использовании двойного дифференциала, не позволявшего развернуть танк на небольшом «пятачке», скажем, на 90° или 180°, как это могла делать «тридцатьчетверка». А где взять свободное пространство на железнодорожной платформе?.. Представители штаба фронта торопили с разгрузкой. Обстановка на передовой требовала срочного ввода свежих резервов…

Командир бригады собрал совещание. Ознакомил с содержанием полученного приказа. Просил офицеров батальона высказать свои соображения по вопросу разгрузки. Командир первого батальона капитан Николай Маслюков доложил, что механик-регулировщик старшина Григорий Нестеров в подобной ситуации разгружал танки и согласен показать механикам-водителям и командирам танков, как надо «прыгать с платформы».

На руках откатили хвостовую платформу на несколько метров назад, остановив ее в точке, где от края платформы до земли было не более метра, и открыли борта. Заработал мотор «Эмча». Танк двинулся вперед, остановился, потом под небольшим углом к платформе – назад. Казалось, что бронированная громадина вот-вот сорвется вниз, но тормоза в самый последний миг намертво застопорили машину. Опять вперед и назад под все более увеличивающимся углом к платформе. Прошло не менее получаса, прежде чем «Шерман» наконец стал поперек платформы и медленно двинулся вперед. Его носовая часть на секунду повисла в воздухе, а затем – стремительный «клевок». Треск досок настила, скрежет металла бортов платформы. Удар гусениц о землю. Щебенка железнодорожной насыпи, комья чернозема разлетелись в разные стороны. Моторы взревели, и «Шерман», выскочив на ровную площадку в 15 метрах от рельс, застыл на месте. Из люка механика-водителя показалась голова Григория Нестерова. Довольная улыбка на облитом потом лице. В исправности гусеницы, невредим старшина. Показ закончился с отличным результатом.

Подполковник Чернушевич, наблюдавший эту «разгрузку», одобрительно произнес: «Цирк-а-ач! Настоящий виртуоз!»

Вскоре эшелон рассыпался по перегону. Экипажи искали удобные «трамплины» для прыжка с платформы. Над степью поплыл мощный гул моторов, треск ломаемых досок, разноголосый звон металла. «Десантирование» танков пошло полным ходом. Неслись радостные возгласы: значит, «Шерман» удачно «ступил» на землю, и печальные: «Завалился!» Две машины лежали на боку. Некоторые механики-водители гладили полученные ими «шишки». Танкисты-неудачники суетились возле своих «отдыхающих» «Эмча». Быстро подошли сошедшие с платформы танки, зацепили «лежебок» буксирными тросами и поставили на гусеницы. Заместитель командира батальона по технической части старший лейтенант Александр Дубицкий и механики-водители проверили в них все агрегаты в моторном и боевом отделениях. Поломок не было. Механизмы «Шерманов» выдержали проверку резким динамическим ударом. Фирмы «Фишер-Боди», «Бьюик», «Форд» и «Крайслер» сработали на совесть!

Через два часа батальоны бригады были готовы к движению. На путях сиротливо стояли изуродованные платформы, которые после нашей экстренной разгрузки ждали доменные печи.

Украинская осень сорок третьего года встретила нас дождем и мокрым снегом. Ночью дороги, покрываясь крепкой ледяной коркой, превращались в каток. Каждый километр пути требовал затраты немалых сил механиков-водителей. Дело в том, что траки гусеницы «Шермана» были обрезиненные, что увеличивало срок их эксплуатации, а также снижало шум движителя. Лязг гусениц, столь характерный демаскирующий признак «тридцатьчетверки», был практически не слышен. Однако в сложных дорожно-ледовых условиях эти гусеницы «Шермана» стали его существенным недостатком, не обеспечивая надежной сцепки траков с полотном дороги. Танки оказались поставленными на «лыжи».

В голове колонны двигался первый батальон. И хотя обстановка требовала поторапливаться, скорость движения резко упала. Стоило механику-водителю чуть нажать на газ – и танк становился трудноуправляемым, сползал в кювет, а то и становился поперек дороги. В ходе этого марша мы на практике убедились, что беда в одиночку не ходит. Вскоре выяснилось, что «Шермана» не только «легкоскользящие», но и «быстроопрокидывающиеся». Один из танков, заскользив на обледенелой дороге, ткнулся внешней стороной гусеницы в небольшой бугорок на обочине и мгновенно завалился на бок. Колонна встала. Подойдя к танку, шутник Николай Богданов изрек горькое: «Сия судьба-злыдня отныне спутник наш!..»

Командиры машин и механики-водители, видя такое дело, начали «ошпоривать» гусеницу, накручивая на внешние края траков проволоку, вставляя в отверстия движителя болты. Результат не замедлил сказаться. Маршевая скорость резко увеличилась. Переход закончили без приключений… В трех километрах севернее Фастова бригада оседлала шоссе, идущее на Бышев.

Прошли сутки, за которые обстановка на киевском направлении нормализовалась. Войска, обороняющиеся впереди, остановили наступление противника…

Ремонтные подразделения бригады и батальонов в спешном порядке (в любой момент может последовать приказ на совершение нового марша) начали наварку шпор на гусеницы. Со всеми командирами танков, механиками-водителями и их помощниками была проведена разъяснительная работа о причинах неустойчивости «Эмча», которых было три: значительная высота танка (3140 мм), его небольшая ширина (2640 мм), высоко расположенный центр тяжести. Такое невыгодное соотношение тесно взаимосвязанных характеристик и сделало «Шерман» довольно валким. Подобного с «Т-34» никогда не случалось, поскольку он был ниже американского танка на 440 мм и шире на 360 мм.

Надо сказать, что при штабе 5-го механизированного корпуса находился представитель фирмы – изготовителя танков. Он скрупулезно собирал и учитывал все выявленные в ходе эксплуатации недостатки «Эмча» и по своим каналам сообщал о них руководству фирмы. Память не сохранила его фамилию, помню только, что мы все звали его Миша. На встречах однополчан частенько вспоминаем, как Миша, увидев механика-водителя, пытавшегося ключом или отверткой что-то подкручивать, к примеру, в моторном отделении, строго выговаривал: «Здеси заводски пломбы – ковыряти нельзя!» Да и не нужно там «ковыряти» – в пределах нормативного ресурса машины работали как прекрасный хронометр.