Юрий Жук - Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге

4 февраля 1914 года Князь В. А. Долгоруков, будучи уже в чине Генерал-Майора по Гвардейской Кавалерии, принимает под своё командование 1-ю Бригаду 1-й Гвардейской Кавалерийской дивизии.

С началом Великой войны 1914–1918 года он состоит при Ставке Верховного Главнокомандующего как Свиты Е.В. Генерал-Майор – сначала в качестве Помощника ГофМаршала Министерства Императорского Двора и Уделов, а затем и в должности Гоф-Маршала.

В дни Великой смуты марта 1917 года, Князь В. А. Долгоруков находился рядом с Государем и в числе некоторых лиц его окружения поддерживал идею необходимости создания Ответственного Министерства, решение о формировании которого Он принял, к сожалению, слишком поздно.

В своих заметках «Как произошёл переворот в России» Свиты Е.В. Генерал-Майор Д. Н. Дубенский [20]писал:

«Весь день 2-го марта прошёл в тяжёлых ожиданиях окончательного решения величайших событий.

Вся свита государя и все сопровождающие его величество переживали эти часы напряжённо и в глубокой грусти и волнении. Мы обсуждали вопрос, как предотвратить назревающее событие.

Прежде всего мы мало верили, что великий князь Михаил Александрович примет престол. Некоторые говорили об этом сдержанно, только намёками, но генерал адъютант Нилов определённо высказал: “Как можно этому верить. Ведь знал же этот предатель Алексеев, зачем едет государь в Царское Село. Знали же все деятели и пособники происходящего переворота, что это будет 1 марта, и всё-таки, спустя только одни сутки, т. е. за одно 28 февраля, уже спелись и сделали так, что его величеству приходится отрекаться от престола. Михаил Александрович – человек слабый и безвольный и вряд ли он останется на престоле. Эта измена давно подготовлялась и в Ставке и в Петрограде. Думать теперь, что разными уступками можно помочь делу и спасти родину, по-моему, безумие. Давно идёт ясная борьба за свержение государя, огромная масонская партия захватила власть, и с ней можно только открыто бороться, а не входить в компромиссы”. Г. Нилов говорил всё это с убеждением, и я совершенно уверен, что К. Д. смело пошёл бы лично на все решительные меры и, конечно, не постеснялся арестовать Рузского, если бы получил приказание его величества.

Кое кто возражал Константину Дмитриевичу и выражал надежду, что Михаил Александрович останется, что, может быть, уладится дело. Но никто не выражал сомнения в необходимости конституционного строя, на который согласился ныне государь.

Князь В. А. Долгорукий, как всегда, понуро ходил по вагону, наклонив голову, и постоянно повторял, слегка грасируя, “главное, всякий из нас должен исполнить свой долг перед государем. Не нужно преследовать своих личных интересов, а беречь его интересы”». [21]

После отречения от Престола и отъезда Государя из Могилёва в Царское Село Князь В. А. Долгоруков был единственным человеком, с кем Он изредка общался в пути следования. И надо сказать, что их взаимоотношения строились, отнюдь, не из-за приближённости Князя к Государю по службе или каких-то его верноподданнических проявлений. Просто личные качества Князя В. А. Долгорукова были очень близки настроениям и натуре самого Государя, подобно ему отличавшегося исключительной личной скромностью и честностью.

«С последним, – писал Генерал-Лейтенант М. К. Дитерихс, – Государя связывали, по-видимому, более глубокие и серьёзные чувства, чем простая приближённость по служебной деятельности и верноподданническое отношение князя к Императору. Это казалось особенно как в последовавшей жизни Царя и Долгорукова в состоянии арестованных, так и в одинаковой со всей Царской Семьёй участи, постигшей Долгорукова. Во всяком случае, преданность Долгорукова была столь исключительной, что может быть поставлена в пример остальным приближённым, сопровождавшим Царя в Его переезде из Могилёва в Царское Село». [22]

Не менее интересный факт личной преданности Князя В. А. Долгорукова Государю приводит М. К. Дитерихс в своей книге, ссылаясь также на показания Коменданта Александровского Царскосельского Дворца Полковника Е. С. Кобылинского, описав картину прибытия Императорского поезда в Царское Село:

«Я не могу забыть одного явления, которое я наблюдал в то время; в поезде с Государем ехало много лиц Свиты. Когда Государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимо проникнутые чувством страха, что их узнают. Прекрасно помню, как удирал тогда начальник походной канцелярии Императора генерал-майор Нарышкин и, кажется, командир железнодорожного батальона генерал-майор Цабель. Сцена эта была весьма некрасива». [23]

Выйдя из вагона, Государь сел в автомобиль вместе с оставшимся верным долгу и дружбе Князем В. А. Долгоруковым, который объявил себя добровольно арестованным.

Вместе с отречением Государя закатилась и звезда Российской Империи, которая отметила Князя В. А. Долгорукова за его беспорочную службу на протяжении, без малого, тридцати лет, следующими наградами:

• Орденом Св. Анны III-й степени (1904);

• Орденом Св. Анны II-й степени (1906);

• Орденом Св. Владимира III-й степени (1911);

• Орденом Св. Станислава I-й степени (22.03.1915).

Всё время заточения Царской Семьи в Александровском Дворце, вместе с ней находился и Князь В. А. Долгоруков (или просто «Валя», [24]как называл его Государь в узком Семейном кругу).

В это нелёгкое для Царской Семьи время верный «Валя» был всегда рядом со своим Государем. В связи с этим одна из ближайших подруг Государыни – А. А. Вырубова – писала:

«Я никогда не забуду того, что увидела, когда мы обе (Государыня и А. А. Вырубова. – Ю. Ж.), прижавшись друг к другу, в горе и смущении выглянули в окно. Мы готовы были сгореть со стыда за нашу бедную Родину. В саду, около самого дворца, стоял Царь всея Руси, и с ним преданный друг его, князь Долгорукий. Их окружало 6 солдат, вернее, 6 вооружённых хулиганов, которые всё время толкали Государя то кулаками, то прикладами, как будто бы он был какой-то преступник, прикрикивая: “Туда нельзя ходить, г-н полковник, вернитесь, когда вам говорят!” Государь совершенно спокойно на них посмотрел и вернулся во дворец». [25]

Не привыкший к безделью, Государь находил себе работу и в качестве «августейшего арестанта», привлекая к ней Детей и, конечно же, преданного Ему всей душой Валю, имя которого теперь стало ещё чаще появляться в Его дневнике: