Леонид Млечин - Нож в спину. История предательства

В свое время Демьянюк, обращаясь с просьбой об американской визе, указал, что девичья фамилия его матери — Марченко. Но во время процесса из Советского Союза прислали документы, из которых следовало, что Марченко и Демьянюк — разные люди. В 1993 году Верховный суд Израиля его освободил. Адвокату, который его защищал, плеснули в лицо серной кислотой — за то, что он так умело помог надзирателю нацистского концлагеря избежать наказания.

Соединенным Штатам пришлось в 1998 году вернуть Демьянюку гражданство. Но потерпевшие поражение следователи из министерства юстиции не смирились. Искали другую возможность посадить на скамью подсудимых человека, в чьем преступном прошлом они не сомневались. И в 1999 году им удалось вновь лишить его американского гражданства. Демьянюк проиграл все суды, в которых пытался оспорить решение о его депортации из США.

Польша и Украина отказались заниматься его делом. Немецкая юстиция в 2009 году сочла своим долгом добиться правосудия. И сразу начались разговоры: зачем судить древнего старика? Дайте ему умереть…

Вот мы и утыкаемся в вопрос, который и задавать-то не хочется. Почему? Почему наш соотечественник Демьянюк и многие другие служили немцам?

Одни, попав в плен, просто хотели выжить и не видели иного пути. Но другие-то пошли помогать нацистам по собственной воле! Кем они были? Садистами? Преступников по натуре, от рождения, по призванию не так уж много. А остальные? В их грехопадении виноваты трагические обстоятельства, война? Так ли это?

Служившие немцам охотились на тех, с кем только что вместе воевали, на попавших в плен красноармейцев, которые пытались избежать плена и добраться до своих. Передавали немцам — на мучения и смерть — соседей и односельчан, помогавших партизанам и подпольщикам.

«Самым опасным нашим врагом и вообще советских патриотов за весь период оккупации являлась полиция, руководимая немцами, и ее помощники среди населения, — сообщали партизаны. — Если бы не эти сволочи, борьба с немецкими захватчиками была бы в несколько раз легче…»

В сорок первом году немецкие войска еще не успевали вступить в прибалтийские города, а местные жители уже убивали коммунистов и устраивали еврейские погромы. Все затхлое, тупое и мерзкое словно ждало прихода вермахта. В Прибалтике и на Украине, писал немецкий писатель-антифашист Рольф Хоххут, евреи чувствовали себя как в пустыне: им негде было спрятаться. Соседи оказались страшнее немцев.

27 июня 1941 года полковник вермахта проезжал по литовскому городу Каунасу, уже оставленному Красной армией. Он увидел огромную толпу. Люди хлопали и восторженно кричали «браво». Матери поднимали детей повыше, чтобы они все видели. Немецкий полковник подошел поближе. Даже он был поражен и подробно описал, что именно увидел тогда в Каунасе:

«На асфальте стоял молодой светловолосый парень лет двадцати пяти. Он отдыхал, опираясь на деревянную дубину. У его ног на асфальте лежали полтора или два десятка мертвых или умирающих людей. По земле сочилась кровь. Рядом — под охраной — стояли будущие жертвы. Одного за другим этих людей убивали дубиной, и каждый удар толпа встречала радостными возгласами. Когда расправа закончилась, главный убийца сменил дубину на аккордеон. Толпа затянула литовский национальный гимн».

В независимой Литве сделали все, чтобы скрыть участие литовцев в уничтожении евреев в годы войны. А ведь здесь с 1941 по 1944 год уничтожили двести двадцать тысяч евреев — девяносто четыре процента всего еврейского населения республики. Литовские полицейские не только исполняли указания немцев, но и по собственной инициативе выискивали евреев и коммунистов.

В сорока с лишним городах и деревнях Литвы устроили еврейские погромы еще до прихода немцев. Практически все убийства происходили не в концлагерях, а на глазах у соседей. Литовцы издевались над евреями-соседями, мучили их, грабили, выгоняли из домов, а потом убивали. Тех, кого не уничтожили сразу, согнали в гетто и уничтожили организованно. И повсюду обнаружилось невероятное количество литовцев-добровольцев! Во многих городках они сами все сделали. Немцы присутствовали только в роли фотографирующих.

Обращает на себя внимание невероятная жестокость добровольцев. Они начинали с изнасилования евреек, причем охотились на девочек тринадцати — четырнадцати лет, с унижений и издевательств над раввинами. Детей убивали, разбивая им голову о камень или о дерево. Или сбрасывали живыми в массовые могилы и закапывали.

— Маленькие не стоят пули, — объясняли литовцы.

И вот что важно. Литовцы считали убийство евреев исполнением патриотического долга. Очевидцы вспоминали, какие празднества утраивались по случаю уничтожения евреев, какие счастливые лица были у убийц.

В еврейских погромах участвовали все слои населения Литвы, хотя после войны — и особенно в эпоху независимости — постарались представить все это делом рук «хулиганов». Но убивали не только маргиналы, но и священники, врачи, учителя, интеллигенция… Иногда священнослужители возглавляли погромы в своих приходах. Прежде историки недооценивали соучастие столь значительного числа людей в убийствах. И их особую жестокость.

15 августа 1941 года штандартенфюрер СС Карл Ягер, руководитель СД и полиции безопасности в Каунасе, доложил своему начальству об успешно проведенной акции — в самом городе убили 143 еврейских ребенка, еще 599 отвезли в лес и расстреляли.

Отметил: «Для этой работы мы использовали восемьдесят литовцев. Шестьдесят — в роли водителей и охранников, еще двадцать вместе с моими людьми расстреливали».

Карл Ягер был старым членом партии. В СС вступил еще до прихода нацистов к власти. С 1935 года служил в концлагерях. Война дала ему возможность развернуться. «Еврейский вопрос здесь почти решен, — удовлетворенно докладывал Ягер в Берлин 1 декабря 1941 года. — Практически евреев в Литве не осталось».

После войны, в 1947 году, немногие уцелевшие литовские евреи собрались в Мюнхене и составили документ, который назвали так: «О вине значительной части литовского населения в убийстве евреев».

Как бы СС и немецкая полиция определили, кто еврей, в многонациональных странах Восточной Европы, если бы им не помогало местное население? Нацистские специалисты по расовым вопросам не знали надежного способа определить, кто еврей. Антропологическое исследование среди немецких школьников показало, что немалый процент детей-евреев — блондины с голубыми глазами.

В самой Германии в документах отсутствовала привычная нам по советскому времени графа «национальность». Нацисты изучали записи в церковных книгах, ориентируясь на религиозную принадлежность. Рождение, вступление в брак и смерть подданных Германской империи регистрировались в бюро записи актов гражданского состояния, и всякий раз отмечалась религиозная принадлежность.