Рома Зверь - Дожди - пистолеты

Я, вообще, пошел в строительный, потому что мне это нравилось. Пошел после девятого класса, не хотелось учиться одиннадцать лет — терять время. Я хотел закончить училище, после этого поступать в техникум или институт, учиться дальше. Так я получал и специальность, и среднее образование, подумал, что это будет разумнее — сначала училище. Да, мне это нравилось: вот абсолютно голая стена, а потом она ровная, покрашенная. Мне нравилось мастерить, что-то делать, преображать. Я и сейчас в Таганроге вижу дома, где я что-то делал. Их, конечно, не так много. Обычные жилые дома, в них живут обыкновенные люди. Районы, кварталы.

Вот так я доучился до выпуска. И уже к тому моменту у нас образовалась группа. Мы нашли барабанщика. У нас был гитарист, я был второй гитарист, мы нашли девушку-клавишницу. Ее звали Оля. Мы играли в основном какие-то известные песни, начинали свои играть. Сначала писал Леша Черный, потом песни начал писать я. В конце концов Леша Черный ушел из группы, у него какие-то дела были непонятные, все взрослели потихоньку. И в какой-то момент я стал руководителем этого ансамбля, который носил название «Асимметрия», потому как в нем играли Леша Черный и Рома Белый, то есть я, Рома Билык по кличке Белый. После того как Леша Черный ушел, состав был такой: Иван на басу, я, барабанщик Зыка Сергей и клавишница Оля.

Появилась Оля вот как. Мы все искали кого-то, кто умеет играть на фоно. И вот мама выяснила, что у ее подружки есть дочка, которая учится в музыкальной школе. Мы ее нашли, она тоже в центре жила. Пришли, послушали. Сказали: «Хочешь в группе играть?» Она такая: «В группе?» Не фифой была, но очень спокойная. Мы говорим: «Давай, давай! В группе на синтезаторе — это ведь круто!» На «ионике», как тогда называли. Как у Чижа — «и конечно, ионика».

Я пытался с ней роман завести, однажды целовались на море. Я даже песню после этого написал. Романтическую. Про море, про корабли, которые ждут какое-то наше тепло… Уж такие я песни писал. Но что-то у нас ничего не получилось, я не стал ничего предпринимать, мы остались друзьями. Она все время была немного не здесь, не понимала, что происходит. Все время в себе, очень вялая. Не капризная, нет, а просто очень спокойная. И в конце концов она покинула коллектив. А потом вообще стала реже с нами встречаться. Да она даже не тусовалась!

Так что личной жизни как раз особо-то и не было. Потому что все мои девочки и были этот амазонский коллектив. Я не выделял из них никого. Было просто какое-то количество девушек, с которыми я общался. Либо детдомовские девочки-хулиганки, либо эти фифы. Но они тоже дружили с хулиганками, и это была одна большая компания. Каста. Интересно было и с теми, и с другими. Но с фифами все-таки больше, потому что они были не то что более женственны, они умели еще и заигрывать. Какие-то нежности разные оказывать. Те были заняты больше своей жизнью, которая у них была тяжела. А эти — освобожденные от таких проблем. Детдомовские жили в общежитии при училище, а фифы домашние, но тоже девчонки не промах!

Потом у меня появилась девушка с этого двора на Итальянском, где был чердак. Звали ее Юля. Спустя несколько месяцев, как я вернулся в Таганрог, мы отмечали мое шестнадцатилетие на ПМК. Какая-то там Передвижная механизированная колонна, сокращенно — ПМК. Нет, это был не промышленный район, обыкновенный спальный, на выезде из города. Пятиэтажка. Окна мои выходили уже в поля. Мой дом встречает тебя первым на въезде в Таганрог со стороны Ростова. Мы переехали туда не знаю зачем, это надо у мамы спросить. Это был другой уже дом, мой старый таганрожскии двор из детства остался в центре.

Я пригласил друзей, своих старых таганрожских приятелей. Народу было — человек десять. Конечно же, приехал Леха из Мариуполя. Иван, все его знакомые, с которыми я уже поневоле подружился. Все они тусовали вместе, и я как бы к этой компании присоединился. И была как раз с этого двора на Итальянском девушка Юля.

Шестнадцать лет. Мама куда-то уехала, чтобы сын нормально отпраздновал. У нас была целая ночь. Мне, как это бывает, надарили какие-то подарки ненужные, непонятные вещи. Например, набор стаканов каких-то. Ну на фиг, а? Единственный подарок, что мне запомнился, это был блок сигарет «Маgпа». Красная пачка такая. И мы всю ночь курили эти сигареты на балконе, после чего я эту «Магну» в жизни своей больше никогда не курил. И вот я пытался к этой Юле как бы приставать. У нас была однокомнатная квартира, и был такой закуточек, туда вешалась занавеска и получалась еще маленькая комнатка. Там, на кровати, я пытался заигрывать с этой Юлей. Я пытался чего-то там пощупать, поцеловаться… Ну, как-то так, по-обычному.

А с Юлей ничего не получилось. У нас с ней практически только ссоры и были. Ну, знаешь, как это бывает. Ты встречаешься с человеком, и все время какие-то претензии, ссоры, обиды. Я сейчас понимаю, что достаточно бессмысленные. Я куда-то не пришел, она куда-то не пришла. Кто-то чего-то сказал, я, она. Такое все — мелочи сплошные. И в конце концов мы разошлись. Ссоры не было серьезной, просто мы потом не здоровались. Скажем так, до этого мы целовались, а после этого нет. В этом вся разница. Но все равно тогда это был некий статус: ты встречался с девушкой.

РЫБАЛКА

Когда мы начали играть на чердаке, это была просто самодеятельность. Мы тусили в своей компании и бренчали для собственного удовольствия. А когда стали более профессионально заниматься, нашли репетиционную базу. Таганрог-то небольшой город, и в принципе все музыканты друг друга знали. А мы еще тогда мало кого знали, но нам посоветовали: типа там есть барабаны и репетируют группы разные. Мы туда обратились. Это была база «Радуга» в районе, который называется Свобода. Там еще комбайновый завод рядом.

База — слишком громко сказано. На самом деле это был какой-то детский центр, клуб. И все это дело называлось «Радуга». Там была комната, где играли разные ВИА. Стояли живые барабаны, «Амати» какие-нибудь. Даже синтезатор был. Еще электрогитара, колонки. Все как у взрослых. И мы там начали репетировать. Тогда это было, скорее, увлечение, мы не думали, конечно, что будем какой-то там супергруппой. Даже не мечтали, чтобы нас все-все знали. Мы просто хотели играть и чтобы у нас были какие-то свои слушатели.

Амазонки? Да нет, они не в курсах были, потому что их это не интересовало. Там была жизнь абсолютно другая. Отдельная от всего. Так что и скрывать-то не имело смысла, они никогда не интересовались, а я им никогда не рассказывал. Мне же было совершенно по барабану, кем были их парни. Это были достаточно невинные отношения. Поцелуи, массаж — просто по-дружески. Бухануть вместе, на гитаре для них побренчать. Пикники какие-то за городом.