Вера Эдлер фон Ренненкампф - Воспоминания

Редакция: «Большой, представительный Верещагин произвел на меня хорошее впечатление. Своим внутренним миром он мало походил на военного – был образованным, разбирался в искусстве и питал любовь ко всему древнему, красивому и, в особенности, – к вазам. С большим интересом он осмотрел все наши коллекции и любовался вазами».

Оригинальный текст: «Генерал был нумизматом, собирал только древния русския и польския монеты, в его красивом древне-русского стиля шкафчике, отделанном медными украшениями, верх которого представлял русскую избу, находилось три тысячи монет, держал он коллекцию в большом порядке лично сам, у меня остались в памяти необыкновенно большия медныя монеты, тяжелыя четырехугольного вида – это были старые рубли, они рубились из меди, отсюда и название этих монет – «рубл» от слово (sic!) рубить».

Редакция: «Генерал был также нумизматом, собирал только древние русские и польские монеты. В красивом древнерусского стиля шкафчике с медными украшениями и верхом в виде русской избы хранилось три тысячи монет. Коллекцию он держал в исключительном порядке. Мне запомнились старые рубли – необыкновенно большие медные монеты, тяжелые, четырехугольной формы. Они рубились из меди, отсюда и произошло название – "рубль"».

В публикации также сохранены характерные для эпохи и автора особенности написания имен собственных (Татиана – Татьяна), Мария Феодоровна – Федоровна), Иоанн (Иван) Калита и др.) и устаревшие слова (сотоварищи, дивный, ажитация и др.). Оставлено без изменения авторское написание заглавных букв в отдельных словах (Бог, Государь, Царь и др.).

В тексте публикуемых воспоминаний встречается различное написание фамилии Ренненкампф: Эдле де Ренненкампф, Эдле-де-Ренненкампф, Эдлер фон Ренненкампф, фон Ренненкампф, Ренненкампф. В России полная форма фамилии – Эдлер фон Ренненкампф или Эдде фон Ренненкампф практически не употреблялась, ее заменял сокращенный вариант – Ренненкампф, причем нередко без частицы «фон». Автор воспоминаний воспроизводит полную форму фамилии в заглавии рукописи, заменив немецкую частицу «фон» французским «де». На обложке издания фамилия автора дается в оригинальном написании (В. Н. Эдлер фон Ренненкампф) – так, как она писалась в России; написание «Эдле де Ренненкампф», которое приводится в рукописи, – несомненно, французского происхождения.

Сокращенное написание фамилии Ренненкампф и общеупотребительные сокращения раскрыты в тексте по умолчанию (ген. – генерал, полк. – полковник, кот. – который и т. д.). Все остальные сокращения раскрываются в квадратных скобках.

Географические названия воспроизводятся по рукописи, без перемен, в их историческом написании конца XIX – начала XX в. (Эстляндия, Вильно, Карлсбад и т. д.); авторские подчеркивания даются курсивом. Вставки на полях и оборотах страниц рукописи приводятся в тексте в угловых скобках, в них же даны пропущенные слова или предлоги. Повторы сняты по умолчанию.

В качестве приложений к изданию публикуются прошение П. К. фон Ренненкампфа об отставке 2.10 1915 г. и послужной список П. К. фон Ренненкампфа, составленный 6.12 того же года.

Публикацию сопровождают комментарий и именной указатель. Все они составлены доктором исторических наук Н. С. Андреевой. Ею же проведена подготовка текста к публикации и написана вступительная статья. Переводы с французского языка осуществлены доктором исторических наук С. Н. Искюлем. Иллюстрации подобраны Н. С. Андреевой и С. Н. Искюлем.

Автор-составитель благодарит Германский исторический институт в Москве за финансовую поддержку издания.

Мои воспоминания о генерале П. К. Ренненкампф

1906–1918 гг

Dominus dedit, Dominus abstulit; sit nomen Domini benedictum

(Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно (лат.).

Лишь продолжительные и горячие просьбы дорогой дочери Татианы[26] заставили меня решиться написать воспоминания о ее отце и моем муже, о котором я так много ей рассказывала и на которого она так похожа многими чертами характера и отчасти наружностью.

Когда тот, кого обожала армия, был расстрелян большевиками за отказ служить у них, Татиане исполнилось десять лет, и ее воспоминания об отце относятся только к нашей семейной, личной жизни. О жизни отца вне семьи, о его службе и деятельности она почти ничего не знала. Может быть, настанут дни, когда она будет вынуждена защищать честь и имя отца, и ей придется опровергать клевету, которой было так много и которая не прекращается. Тогда мои воспоминания и рассказы будут полезны и необходимы, чтобы дать свету настоящий облик генерала Павла Карловича Эдлер фон Ренненкампфа.

Годы лишений и все пережитое, наверное, не позволят мне рассказать в точной хронологической последовательности о нашей совместной с П. К. Ренненкампфом жизни, т. е. о 1906–1918 гг. Все же я постараюсь описать то, что мне известно, в некотором порядке.

О жизни мужа до нашего брака я знаю с его слов. Вообще он неохотно говорил о себе и мало рассказывал о службе. Хотя я сама была из военной среды, но не в пример другим женам военных мало интересовалась служебными делами генерала и никогда в них не вмешивалась. Это он особенно любил и ценил во мне. Муж считал, что не женское дело интересоваться политическими и военными вопросами. К тому же я была некомпетентна в этих делах и не считала их своей сферой. Да и отлично знала, что моему мужу это не понравится. Он обладал большим характером, был самостоятельным, смелым, мужественным, понимал и любил свое дело до самозабвения. В военном деле он был на своем месте, и что бы дали мое вмешательство и советы? Я занималась благотворительностью, делами милосердия, старалась помочь в меру моего разумения и средств всем, обращавшимся ко мне.

В нашем доме никогда – ни в семейном кругу, ни во время светских приемов не допускались разговоры о служебных делах мужа. Это было правилом, законом как бы. Такие разговоры велись исключительно в кабинете генерала, за пределами которого он чувствовал себя светским человеком – мужем, отцом, но не начальником войск. Свою службу он считал серьезным, святым делом, а не способом сделать карьеру и, тем более, не темой для праздной светской болтовни.

Муж мой родился 17 апреля 1854 г. в Эстляндии, в имении отца Паункюлль.[27] Его отец обладал большим характером и очень любил своих многочисленных детей (у него было четыре сына и две дочери).[28] Сыновей он воспитывал в рыцарском духе: закаливал характер, развивал храбрость, чтобы сделать из них, по его словам, рыцарей и душой, и телом. Трое сыновей стали военными, четвертый из-за слабого зрения не пошел по военной стезе. В детстве у моего мужа была узкая грудь, и из-за этого его могли признать не годным к воинской службе. По совету отца он стал делать особую гимнастику для развития груди и потом, уже став взрослым, поражал всех выправкой и своей широкой, на редкость выпуклой грудью.

Гуляя с детьми, отец нередко оставлял далеко от дома, в лесу, какую-нибудь вещь. С наступлением темноты маленький сравнительно мальчик Павел должен был один идти туда и принести ее отцу. Из всех братьев мой муж был самым храбрым, смелым, находчивым и отдавал военному делу всего себя. Два других его брата скоро вышли в отставку, не дойдя до чина полковника. Их больше интересовало пороховое дело, и оба они стали директорами больших пороховых заводов.[29]

Муж мой, будучи еще ребенком, очень любил и уважал своего отца. Мать же обожал и, став взрослым, никогда не забывал заботился о ней, т. к. она овдовела.[30]

Когда мальчики подросли, отец отдал их в Эстляндскую рыцарскую школу.[31] Старший брат Владимир учился в одном классе с младшим Павлом – очень способным и умным мальчиком. Владимир был слабее здоровьем и страдал желудком, от этого он впоследствии и умер. В этой школе произошел инцидент, который мог сломать всю жизнь тогда еще юноши Павла.

Вот что произошло. На уроке директора школы в их классе у Владимира невыносимо разболелся желудок. Он попросил разрешения уйти, но директор не позволил, назвав его просьбу свинством. Оскорбленный этими словами Павел сказал, что свиней между Ренненкампфами нет и быть не может и швырнул в директора чернильницей. Потом взял за руку больного перепуганного брата и увел домой.

Дома он обо всем рассказал и просил отца забрать их документы из школы. Отцу ничего не оставалось делать, как выполнить просьбу сына. Он, безусловно, понимал, что скоро соберется училищный совет и Павла исключат, а этого он не хотел. Счастье еще, что чернильница не попала в директора, а пролетела над его головой.

Вернувшись, отец сделал сыну основательное внушение. Он сказал, что тот прав, заступившись за больного брата и не позволив даже директору оскорблять его грубыми выражениями. Желание защитить свою фамилию отец считал правильным, но избранный для этого способ – не верным, не рыцарским и не благородным.