Павел Кодочигов - Второй вариант

Где-то вдали, за лесом, позеленело и косо понеслось к земле посветлевшее небо, донесся слабый хлопок ракетницы. Через несколько секунд уже ближе взвилась вторая зеленая ракета и с опушки, в обратную сторону,- третья.

Ракеты были сигнальными и приказывали либо атаковать хутор, либо отходить от него.

Шарапов вернулся в ямку. Снова два автомата под рукой, снова разогнуты усики чек и каждая жилка трепещет: "Если не наткнутся, пропущу и ударю с тыла - устрою им, гадам, заварушку!"

На опушке по-вечернему гулко загрохотали пулеметы. Строчки трассирующих пуль прошлись по хутору. Разведчики на огонь не ответили, но через некоторое время раздался трубный голос Бербица:

- Заходите, гости дорогие, чего стучитесь? Для вас и чаёк готов, и кое-что на присыпочку.

Из леса прокричали что-то на немецком, рассмеялись, но стрелять не стали. Шум шагов раздался и начал постепенно стихать.

Страдальчески-счастливое изумление охватило Шарапова. Верить или нет? Он поверил и пополз, потянул за собой Капитоненко. На половине пути встретил Шиканова и Латыпова. Они удивленно посмотрели на лейтенанта, но ничего не спросили. И у ребят на хуторе был непривычно растерянный вид, словно они провинились. Шарапов опустился на ступеньки первого крыльца и прохрипел:

- Пи-и-ить!

Он молчал весь день, и у него пропал голос.

Пил долго и жадно, захлебываясь, заливая водой одежду и радуясь, что она намокает и холодит тело. Остаток воды вылил на голову, мокрыми руками обтер сопревшую шею и откинулся к стене, щурясь от удовольствия, непередаваемого чувства избавления.

- Скуба жив?

- Метрах в пяти от дома еще в ногу ранили. Дополз, а дальше утащили. Вы-то как?

- Ничего,- Шарапов улыбался - не напрасны были его муки и не подвел он ребят.- Поесть найдется? И воды еще. Побольше.

В ямке он ни разу не подумал об еде с желанием, но хлеб и американская консервированная колбаса - "второй фронт", как называли ее солдаты,- оказались такими вкусными, что таяли во рту.

Разведчики терпеливо ждали.

- Могила готова?

- Да, командир, только...

- Что "только"?

- Сами увидите.

Повели к могиле, куда Шиканов и Латыпов сразу же подтащили Капитоненко. Полуэкт удивился необычайной ширине, нагнулся к свежеобтесанному столбику со звездочкой на нем из дранки и прочитал: "Лейтенант Шарапов П. К., 1924 г. рожд. Сержант Капитоненко П. А., 1915 г. рожд. Погибли в бою с фашистами 15.8.1944г. Вечная слава героям!"

Вот почему с таким удивлением и смущением встретили его разведчики! Не верили, что в такую адскую жару он мог пролежать под носом у немцев целый день и ничем себя не выдать.

- Это я уберу, лейтенант,- засуетился Латыпов.

Ухватил столбик, три точных удара топором - и надпись исчезла. Гриха стал делать новую.

- Так даже лучше, командир... Ну, что мы вас вроде как убитым посчитали, а вы живы. Таким, значит, и домой вернетесь. Не обижайтесь на нас, ладно? оправдывался Гриха, и ребята уверенными кивками подтверждали, что такая примета есть и она верная.

Из окружающих поляну лесов низом ползла густая черная мгла, гася на земле остатки света. Шагов сто прошел Шарапов, оглянулся на хутор - его дома, недалекие от них деревья слились с вороненым небом и стали неразличимыми.

На гравийке разведчики встретили группу Спасских. Цыцеров послал ее на подмогу, но Шарапов узнал об этом позже всех, на рассвете. Как отошли от хутора, Шиканов подхватил его под руку и "повел". Спать на ходу разведчики научились во время длинных зимних переходов, знали, кого при этом "уводи?" направо, кого налево, кто натыкается на передних. Таким давали "поводырей" или подбирали особые места. Разведчики не остановились при встрече. Примкнув друг к другу пошли дальше, чтобы не разбудить своего лейтенанта! Приметы - наука спорная. А разведчики оказались правы: смерть не догнала Полуэкта Шарапова. Через два дня во время очередной разведки он был тяжело ранен и после войны в госпиталях лежал долго, несколько операций перенес - вернулся домой.

"Мы так хотели победить!.."

Это не просто была жажда победы. Это было естественное, неодолимое желание освободить землю от скверны фашизма. От той темной слепой силы, которая попирает идеалы, уничтожает мировые ценности, калечит тела и души, убивает самое жизнь. Именно поэтому с такой силой проявился в советских людях дух патриотизма, готовность отдать все силы, знания, возможности, скромные сбережения - туда, где идет правый, священный бой, "не ради славы, ради жизни на земле".

Волей к победе прежде всего пронизана и эта книга.

В одной из наших бесед с автором, Павлом Ефимовичем Кодочиговым, он так и сказал со свойственной ему скромностью, даже какой-то аскетичностью:

- Воевал как все... Ничего такого выдающегося не совершил. Жаль вот, по ранению выбыл из строя раньше, чем пришла Победа. Мы так хотели победить!

Эту последнюю фразу можно, вероятно, поставить эпиграфом к любой книге о Великой Отечественной войне.

Очень коротко звучит военная биография П. Кодочигова. И она весьма типична для того времени, для его поколения. Только закончил школу, началась война. Помчались с ребятами в военкомат. Там отказали. Лишь в декабре призвали в армию и направили в Московское Краснознаменное пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР.

Закончил училище лейтенантом и в августе 42-го года прибыл на Волховский фронт, стал командиром минометного взвода в 299-м стрелковом полку 225-й Краснознаменной стрелковой дивизии.

Первое ранение было весной 43-го, "настолько легкое, что к медицине не обращался - похромал недельку, поперевязывался, но строй не покинул".

А в январе 44-го Павел Кодочигов получил второе ранение. На этот раз тяжелое. Был демобилизован, порядком хватил госпитального лиха. Будущее - и в смысле здоровья, трудоспособности, и в смысле "жизненного обустройства" - было весьма туманным.

По-настоящему воспрянул духом, когда пришла Победа. В 1952 году закончил юридический институт, уже имея семилетнюю практику. Но увлекла журналистика стал работать собкором "Тюменского комсомольца" в Ямало-Ненецком национальном округе.

Первая книжка Павла Кодочигова "Я работаю в редакции" (сборник рассказов) вышла в 1960 году в Тюменском издательстве. В основу сборника легли подлинные события, сам автор был их очевидцем, они потрясали, о них невозможно было молчать.

Но это был лишь дальний подступ к военной теме, первая проба.

В 1964 году в том же издательстве вышла вторая - совершенно неожиданная по жанру книга даже для самого автора "Первый поцелуй" - сборник юмористических рассказов.

Наконец в 1973 году в шестом номере "Урала" опубликована первая документальная повесть "Здравствуй, Марта!" - о новгородской комсомолке-подпольщице, латышке по национальности, Марте Лаубе. Эта повесть была переиздана в сборнике "Рассказы о храбрых" и получила множество читательских откликов. В ней уже появилась та основная черта, которая будет характерна для всех последующих книг П. Кодочигова - выверенная, строгая достоверность фактов, пульсирующая живой болью и радостью за подвиги своих героев органическая авторская причастность к каждому событию, каждой утрате и победе.