Владимир Губарев - Утро космоса. Королев и Гагарин

– А связь? – поинтересовался Ветров.

– Рация у нас есть. Главное – летчики, нужен опытный пилот на вертолет. Очень опытный, – по­вторил Палло. – Вес довольно тяжелый – более двух тонн…

– Можно только одну… – заметил Ветров,

– Знаю, – вновь перебил Палло, – а там более двух.

– Это же свыше допустимого? Я не могу разрешить… И не перебивайте, – вспылил Ветров, – я выполняю приказы, но никто не заставит меня отменять другие: у нас в авиации запрещено использовать вертолеты при подъеме тяжестей свыше одной тонны двухсот кило­граммов. Категорически запрещено, – подчеркнул он, – машина не выдержит.

Кажется, этот «эстонец» растерялся.

– Запросите свое начальство, – сказал он. – Сей­час же, а я поговорю с вертолетчиками.

Ветров вернулся с пункта связи минут через два­дцать. Красноярск ответил «нет», а так как он ждал от­вета долго, значит, руководство управления запрашива­ло Москву. Ветров увидел «эстонца», который склонился над картой.

– Конечно же, нельзя, – торжествующе сказал Вет­ров, – это было так ясно. – Ему хотелось как-то задеть этого самоуверенного человека, способного, видно, толь­ко приказывать, хотя не очень-то разбирается он в авиа­ции.

– Я знаю, – спокойно ответил Палло, – да и пи­лоты сомневались, поговорил с ними. Я запросил Туру. Козлов тоже говорит «нельзя». Сообща, значит, авиа­торы – и там и здесь. Ну, ничего, разберемся попозже. Кстати, у вас неплохой летчик есть. – Палло заглянул за обрез карты, где была записана фамилия. – Он ска­зал, что найдет «пищалку», я с ним и полечу. Все необ­ходимые инструкции по дальнейшей работе получите по радио. А эту телеграмму, – Палло протянул листок бу­маги, – передайте немедленно в Москву.

Ветров прочитал текст: «Москва: Королеву. Необ­ходим опытный пилот вертолета. Груз на тонну вы­ше допустимого. Или пилить пополам? Вылетаю на «точку».

– Королеву? – удивился Ветров. – Не знаю та­кого.

– Телеграмму в Москву, – отрезал «эстонец», – там найдут Королева.

– Но сейчас же ночь.

– Мне тоже жаль будить СП, – ответил Палло, – но другого выхода нет. Кстати, он еще на работе… Най­дут, не волнуйтесь.

Ответ пришел через полчаса.

«Шарик доставить целым. К вам вылетает нужный человек. Жду результатов поиска. Королев».

Ночью Сергей Павлович позвонил М. Л. Милю. Тот сразу ответил, что вытащить этот «шарик» сможет лишь Капрэлян.

– Почему только он? – не удержался от вопроса Королев.

– А Капрэлян все может, – ответил авиаконструк­тор, – даже то, что нельзя, Сергей Павлович.

– Ну вот и северная заря, – сказал командир. Са­молет шел над рекой. В левом иллюминаторе встали красные столбы полярного сияния. Они уже оторвались от земли, и между ними и горизонтом появился просвет.

– Приготовьтесь. Пора, – добавил командир. – Выброшу вас аккуратно, чтобы поменьше ходить там. – Он кивнул вниз.

Они шли к земле плотной группой. Палло машиналь­но пересчитал: да, все. Он взглянул на землю. Уже про­ступили очертания реки, а слева и справа от нее черная, бесконечная тайга. «Грузовики уже сели, – подумал Палло, – ветра почти нет, искать их не придется».

Красный грузовой парашют он заметил метрах в пя­тидесяти, на полянке, которую он успел выбрать. Земля летела навстречу быстро, и он привычно собрался перед ударом. Он ждал его, но происходило что-то странное. Стропы дернулись. «Зацепился», – мелькнуло у Палло, и вдруг он почувствовал, что висит неподвижно. Почему ничего не видно? Он сдернул маску, и на лицо поползла колючая белая каша. «Снег», – догадался Палло.

Он освободился от парашюта, скользнул вниз. Под ногой почувствовал твердое – земля. «Ничего сугро­бик, – усмехнулся он, – метра три-четыре».

Снег сползал на голову, и Палло понял, что медлить нельзя. Словно крот, он начал рыться в этом белом месиве.

Выбрался из сугроба быстро. Но все-таки снег был глубокий, до пояса. Парашют действительно зацепился, за два дерева. «Хорошо, – подумал Палло, – ориентир для ребят».

Грузовой парашют где-то рядом. Память точно за­фиксировала направление, и Палло уверенно пошел в сторону реки. Точнее, поплыл, потому что снег прихо­дилось разгребать руками.

Сначала он увидел красное пятно. Парашют частично был засыпан снегом – почему, ведь метели не было? Он потрогал материю, она захрустела. Образовалась складка… Неужели? Палло лихорадочно заработал рукам и. Стропы… Да, вот они… Из снега торчал черный, обгорелый «шарик».

Он поднял голову, надеясь услышать самолет. Хотел еще раз поблагодарить того неразговорчивого пилота, который не представляет, какое большое дело сделал. Но самолет уже ушел в Туруханск – горючего остава­лось в обрез.

Палло достал ракетницу.

Над тайгой загорелась красная звездочка, и вся группа поиска «поплыла» к своему начальнику. Они по­няли, что «шарик» найден.

Козлов, хмурый, вечно не высыпавшийся человек, никогда не спешил. Он еще раз просмотрел те два де­сятка телеграмм и радиограмм, которые пришли за по­следние сутки, и недоуменно пожал плечами. «Лететь в тайгу, когда ночью было сорок и снегу намело столько, что вертолет утонет в нем? Они что, там, в Туруханске, голову потеряли?..» Правда, среди этого вороха требо­ваний и приказов («кстати, никто из них не имел права ему приказывать») была радиограмма. Она пришла се­годня утром из Красноярска: «Козлов. Постарайся по­мочь. В тайге люди. Думаю, найдешь правильное реше­ние».

Две недели, как началась пурга, посадочную пло­щадку в Туре не успевали расчищать от снега. И как это бывало не раз, та тоненькая ниточка, что связывала поселок с Большой землей, порвалась. Ничего необыч­ного не было, в прошлом году почти месяц не летали. Это же Север… Но, видно, где-то неподалеку что-то слу­чилось, о чем пока Козлову не сообщили. Требуют ле­теть, а зачем и к кому – молчали. Так работать Коз­лов не любил и не хотел.

Но в тайге оказались люди.

Два года сидит Козлов в Туре. С тех пор, как по­явился здесь вертолет. Привезли его пароходом, собра­ли. Машина была новая для этих мест, ее берегли. Только в крайнем случае посылали – с геологами или за больным. «Потихоньку осваивай территорию, – ска­зал тогда начальник управления Аэрофлота, – скоро таких «стрекоз» у нас будет много. А пока ты один. Считай себя испытателем».

Козлов летал много. Но не рисковал. Понимал, что не только летчики с недоверием поглядывали на Ми-4, но и будущие пассажиры предпочитали оленьи упряжки.

Сегодняшний день выдался непривычно погожим. Просветлело, и, если бы посадочная площадка не была занесена снегом, ничто не напоминало о двухнедельном ненастье.

А на аэродроме творилось невообразимое. Словно весь поселок явился сюда с лопатами. Где они столько нашли их?