Сергей Тепляков - Век Наполеона. Реконструкция эпохи

При Бородине адъютант императора генерал Рапп руководил атаками на Багратионовы флеши, привлекая к этому именем императора все попадавшиеся ему на глаза войска. В результате к 12 часам против флешей было сосредоточено около 40 тысяч французов, которые смяли остатки армии Багратиона.

Однако при этой системе на поле боя оказывалось слишком много хозяев. Зачастую главные схватки разгорались вовсе не за тот объект, который Наполеон рассматривал как стратегический. По иронии судьбы, именно эта система, приносившая немало побед, в конечном счете отчасти и погубила Наполеона: в сражении при Ватерлоо принц Жером превратил атаку замка Угумон, задуманную как отвлекающий маневр, в целое сражение, в которое оказались вовлечены три французских дивизии, наверняка пригодившиеся бы Наполеону на других участках боя.

2

Наполеон изменил характер войны и, как следствие, ее результат. Даже Семилетняя война не встряхнула Европу так, как сделал это Наполеон уже при первом своем появлении – в Италии.

Европа в конце XVIII – начале XIX веков была переполнена разными владетельными особами – королями, князьями, принцами и герцогами. При всей мизерности их государств, это были монархические династии, некоторые даже древние. С появлением в Европе Наполеона все они вынуждены были задать себе ужасающий вопрос: «Быть или не быть?». Прежде им было не привыкать к поражениям. При некоторой работе над собой они притерпелись бы и к Наполеону, к его пинкам и затрещинам, смогли бы утирать кровавые сопли десятилетиями. Однако раньше они после проигранной войны спокойно возвращались в свои дворцы. Но в 1806 году, после заключения Пресбургского мира, декретом Наполеона было объявлено «династия Бурбонов в Неаполе перестала царствовать», а в ноябре 1807 года газета «Монитор» объявила о низложении португальского короля: «Браганцский дом перестал царствовать».

«Все владетельные особы второстепенных государств испугались этого самоуправства и столь наглого попрания народного права – и эта формула Наполеона: La maison de Bourbon (или de Bragance) a cessee de regner – страшно звенела у всех в ушах. Ужели престолы будут раздаваться и отниматься приказами по воле диктатора?» – писал об этом Фаддей Булгарин.

В 1808 году Наполеон вынудил отречься от престола испанских Бурбонов, посадив на их трон своего брата Жозефа. У династий помельче – князей, герцогов, курфюрстов – Наполеон отбирал их владения и вовсе без газетных объявлений. (Некоторых, правда, и повышал – так саксонского курфюрста сделал королем). Это было совсем не по правилам. Короли, императоры, герцоги, князья и курфюрсты смирились бы с императором Наполеоном Первым только если бы он перестал переворачивать их мир как котлету. Вместо этого Наполеон с унизительной легкостью жонглировал судьбой людей, которые к унижениям не привыкли. Он не тратил время на реверансы, не подслащивал пилюли; даже когда он давал, монархи чувствовали себя униженными.

Вряд ли мы сможем представить себе ужас, с которым читали новости прусский король Фридрих Вильгельм III, русский царь Александр I, а тем более австрийский император Франц Габсбург, фактически «разжалованный» Наполеоном больше других: до 1806 года он был Император созданной еще в 962 году Священной Римской империи германской нации. Но Наполеон отнял у Франца 16 германских княжеств, из которых под своим протекторатом создал Рейнский союз. Францу пришлось стать просто императором Австро-Венгрии. В 1808 году к Рейнскому союзу присоединились еще 23 немецких государства, теперь он состоял из четырех королевств, пяти великих герцогств, тринадцати герцогств, семнадцати княжеств, а также независимых ганзейских городов Гамбург, Любек и Бремен. Последним к Рейнскому союзу присоединился князь Ангальт-Дессау, получив за это титул герцога. В 1809 году по слухам «Монитор» должен был выйти с заголовком «Династия Гогенцолернов в Австрии перестала царствовать». Наполеон будто бы даже хотел разделить империю на Австрию, Венгрию и другие территории – венгерскую корону он предлагал князю Эстерхази (запросто, как чашку чая), но тот отказался. Однако что-то сдержало Наполеона – возможно, он просто решил, что еще не время: с кем же ему тогда в следующий раз воевать?

Каково австрийскому императору было смотреть на то, как Наполеон отрезает от его земли кусок за куском? Наверняка он примерял на себя шкуру изгнанников (португальский король бежал в Бразилию, Людовика XVIII русский царь с трудом терпел в Митаве) – к этой участи готовился тогда любой европейский монарх. А расстрелянный в марте 1804 года герцог Энгиенский, тенью являвшийся в дворовые гостиные, напоминал, что изгнание – это еще не самое страшное.

При этом Наполеон еще и до неприличия обесценил королевский титул, раздавая его своим братьям и маршалам или отбирая, будто погремушку. Как-то французский генерал Себастиани в присутствии Кутузова «после долгого хвастовства, фанфаронства и исчисления монархов, покорных воле Наполеона, переменя речь, разговорился о Платове и вдруг, оборотясь к Кутузову, спросил его: «Что такое казачий атаман?». «Это что-то похожее на вашего Вестфальского короля», – отвечал Кутузов. Себастиани закусил губы».

Была в этом еще одна сторона. Наполеон изменил систему «мер и весов». На его фоне все вдруг оказались карликами – и не только современники, но и те, кого, казалось, сама История уже признала гигантами. Прусского короля Фридриха прозвали в 1745 году Великим за то, что он после пяти лет боев отвоевал-таки у австрийцев Силезию – при Наполеоне такой масштаб свершений мог вызвать только улыбку.

Россия, со времен Петра и Екатерины привыкшая к роли европейской няньки с розгами, вдруг оказалась в одном гареме с Австрией, Пруссией, Португалией. Правда, Наполеон относился к России нежнее, чем к другим – как султан к любимой наложнице. Позволил, например, в 1808 году в уплату за присоединение к континентальной блокаде захватить Финляндию – так проституткам дарят дорогие подарки. В то же время французы забрали у русских остров Корфу, захваченный еще Ушаковым в 1799 году. Получая такие оплеухи от союзников, не приходится удивляться оплеухам от противника (после Тильзита Англия объявила России войну, которая в 1812 году кончилась срочным подписанием мира): в 1808 году англичане принудили сдаться находившуюся в Лиссабоне со времен французского владычества эскадру Сенявина. (Впрочем, условия соглашения были более чем льготные:

русские возвращались на родину с флагами, имуществом и без всяких обязательств. Другое дело, что эскадру потом с помощью разных дипломатических уловок надолго задержали в Англии – русские экипажи прибыли в Россию только в сентябре 1809 года). Правда, в бой с англичанами русские вступили только раз: в июне 1810 года русский 14-пушечный катер под командой лейтенанта Невельского в Финском заливе четыре часа отбивался от 50-пушечного английского фрегата. Невельскому и его израненной команде все же пришлось сдаться.