Розмари Салливан - Дочь Сталина
Отец и дочь расстались, недовольные друг другом. Быть рядом с отцом Светлане было очень тяжело. В погоне за властью он уничтожил все человеческое в себе. Несколько дней после встречи с ним Светлана приходила в себя и отдыхала. Она говорила просто: «У меня не оставалось никаких чувств к моему отцу, и после каждой встречи с ним я стремилась поскорей улизнуть». Но это было не совсем правдой. Светлана так никогда и не смогла полностью отречься от отца. Его черная тень всегда нависала над ней, ее невозможно было прогнать. Был отец, который жалел ее, и был отец-диктатор. Она всегда верила, что в глубине души отец любит ее.
Глава 9
Затишье перед бурей
К 1949 году Светлана перебралась обратно в пустую кремлевскую квартиру. Уже много лет ее отец жил на кунцевской даче. Вместо Александры Накашидзе функции экономки теперь выполнял «комендант» — капитан госбезопасности Иван Иванович Бородачев, свято охранявший доверенные ему «ценности», и записывавший на бумажку книги, которые Светлана брала из библиотеки отца в столовой. После войны Сталин заставлял снимать пробы со всех блюд, которые подавали на стол. Специальные врачи подвергали химическому анализу на яды все съедобное, поставлявшееся к нему на кухню. К каждому свертку с продуктами прилагался специальный «акт», скрепленный печатями: «Отравляющих веществ не обнаружено». Иногда доктор Дьяков появлялся на квартире в Кремле со своими пробирками и «брал пробу воздуха» из всех комнат. Светлана сухо комментировала эту осторожность: «Поскольку мы там жили, и прислуга, убирая комнаты, оставалась жива, очевидно, все было в порядке».
Теперь Светлана была разведенной женщиной, и у нее был четырехлетний сын. Ее няня Александра Андреевна жила с мальчиком на даче в Зубалово. Весной 1949 года Сталин приехал туда, чтобы впервые увидеть внука. Светлана очень волновалась перед этой встречей. Сталин наотрез отказывался знакомиться со своим зятем, поэтому она боялась, что он не примет и внука. «Я никогда не забуду, как я тогда перепугалась, — говорила она позже. — Иосиф был очень привлекательным мальчиком, походил на маленького грека или грузина с большими влажными темными еврейскими глазами и длинными ресницами. Я была уверена, что отцу он не понравится. Я даже не представляла себе, что все может быть по-другому».
Но Сталин тепло отнесся к мальчику, даже увел его в лес поиграть примерно на полчаса. Потом он даже похвалил Иосифа: «Он симпатичный мальчик, у него красивые глаза». Она долго думала над этими ласковыми словами, прозвучавшими из уст грубого, скупого на похвалу человека. Сталин видел своего внука всего три раза в жизни. При этом самое удивительное, что внук всегда вспоминал дедушку с любовью и держал его фотографию у себя на столе.
В июне 1949 года Светлана закончила исторический факультет Московского университета и тут же поступила в аспирантуру по специальности «Русская литература». В этот раз отец остался равнодушным к ее тяге к «этой богеме».
Светлана считала себя бездеятельной и ранимой, но окружающие видели ее совсем другой. Ее двоюродный брат Владимир называл ее «грубой и неуравновешенной», хотя в то же время «смелой и независимой, имеющей свои собственные принципы в традициях семьи Аллилуевых». Ее друг Степан Микоян чувствовал, что ее стеснительность наполовину напускная: «Светлана была очень тихой и стеснительной, пока вокруг все было спокойно. Когда же что-то было не по ней, она становилась очень сильной».
Кандид Чарквиани, знавший Светлану еще в детстве, теперь стал Первым секретарем ЦК коммунистической партии Грузии. Они встретились с ней на озере Рица, где отдыхал Сталин. Светлана приехала навестить отца. Несколько дней все просидели на даче, пока не стих проливной дождь. Тогда они пошли прогуляться. Впереди шел генерал-майор Поскребышев, личный доверенный секретарь Сталина.
Неожиданно Светлана свернула с мощеной дорожки и пошла к бурлящей реке. Через нее вместо мостика было переброшено большое бревно, и Светлана собралась перейти по нему на другую сторону. Остальным она бросила на ходу: «Не бойтесь, ничего со мной не случится!» «Мы оказались в странном положении, — вспоминал Чарквиани. — женщина, забравшись на это бревно, чтобы пересечь бурлящую после сильного дождя горную реку, бросала нам вызов». Поскребышев словно к месту прирос, а Чарквиани полез за Светланой, с отвращением обнаружив, что на другой стороне ей были нужны всего лишь какие-то бледные замерзшие цветочки. Она ловко вгоняла в бревно свои острые каблучки, а Чарквиани пришлось ползти за ней, с ужасом поглядывая на бушующую внизу реку. Светлана явно развлекалась, дразня товарищей своего отца.
По мнению Чарквиани Светлана была упряма и могла перечить своему отцу. Через несколько дней во время ужина в присутствии гостей, в том числе, Молотова и Микояна, она сказала, что хочет вернуться в Москву. Сталин не хотел ее отпускать. Чарквиани так запомнил этот разговор:
— Что за спешка? Останься еще дней на десять. Ты же не чужая в этом доме! Может, тебе здесь скучно?
— Папа, у меня срочное дело, пожалуйста, отпусти меня.
— Давай прекратим эту дискуссию, ты останешься здесь, со мной.
Мы все подумали, что это — окончательное решение. Но для Светланы слова Сталина не были окончательными… Весь вечер, когда это позволяла общая беседа, она старалась вставить свой вопрос.
В конце концов, Сталин потерял терпение:
— Ну хорошо, если ты этого хочешь — уезжай. Я же не могу держать тебя силой! — сказал он своей капризной дочери, и она, довольная, ушла в свою комнату, возможно, чтобы собрать вещи.
Когда мы вышли из столовой, Микоян заметил:
— Она пошла в отца. Уж если ей что-то нужно, то она обязательно это получит.
Но если и так, то все ее протесты были незначительны. Осенью 1949 года (В книге «Двадцать писем к другу» — весной Прим. пер.) отец, по словам Светланы, устроил ее брак с Юрием Ждановым, сыном Андрея Алексеевича Жданова, бывшего председателя Верховного Совета СССР. Андрей Алексеевич умер прошлым летом. Светлана вспоминала: «Отец мой… всегда желал, чтобы семьи «породнились». Сталин мечтал о чем-то вроде династического союза».
Степан Микоян подтверждал, что этот брак был идеей Сталина. Он знал об этом не понаслышке — ведь до того, как Степан женился, он рассматривался как один из кандидатов на руку Светланы.
По мнению Молотова, среди всех членов Политбюро «Сталин больше всех любил (Андрея) Жданова. Он выделял его среди всех». Жданов был забавным, беззаботным и не представлял никакой угрозы. Сталин сделал его начальником Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и поручил вести борьбу с космополитизмом в среде артистов и ученых. А.А. Жданов провел ее с таким успехом, что эту кампанию стали называть «ждановщиной» или «периодом Жданова».
