Сергей Мавроди - Тюремные дневники
- Переживаешь?
- Я-то нет. Я-то знал, что на девяносто процентов так произойдет.
Жену жалко! Бедолагу. Она меня до этого семь с половиной лет ждала.
А теперь еще девять с половиной ждать. Я и на воле-то был всего десять месяцев. Что я вообще в жизни видел?!
За чаем Витя рассказал, как в свое время выбивали показания из его знакомого.
- Ему наркоту подбросили и на Петровку привезли. А там уже бить стали, на убийство колоть. Он чувствует уже, что не выдержит больше, сейчас все подпишет! Взял - и зубами вену себе перегрыз на руке! Ну, его сразу на больничку. А оттуда уже на Петровку не вернули. Так и съехал потом. Сначала под подписку. А потом и вообще.
Р.S. Выяснили, кстати, у дежурного мусора, почему часы в камеру нельзя. "Чтобы не организовали побег".
8 мая, четверг
Завтра праздник, поэтому на проверку выводили раздетыми (как обычно в пятницу выводят). Какая-то новая врачиха. Вите сказала: "А я Вас помню. Вы за эти шесть лет почти не изменились". Ого!
Интересно…
Возвращаемся в камеру. Витя в каком-то взбудораженно-мечтательном настроении. Сам на себя не похож. Даже про сон забыл.
- Представляешь, Серег, я за этой врачихой ухаживал шесть лет назад. Она тогда еще какой-то практиканткой была. Ее даже одну в кабинете не оставляли. Ну, я ей комплименты всякие говорил, конфеты дарил. Ухаживал, в общем.
- И как она твои ухаживания, принимала?
- Принимала. Конфеты брала…А сейчас она майор уже.
- Интересно, замужем?
- Кольца нет…
- Ну, так ты к ней на прием попросись! Заяву напиши, что болен, мол. Страдаю. Только Вы меня спасти можете. Исцелить!
- Все! Решено! Пишу!!
- Конечно, пиши. Она же тебе прямым текстом сказала, что помнит.
Чего тебе еще нужно? Чего тебе она еще должна сказать? Что пиши, мудак, заявление о встрече? Это уж ты сам должен!.. А кстати! А тогда-то у вас чем кончилось?
- Меня в другую тюрьму перевели. На Бутырку.
- Понятно. На этом, значит, ваш тюремный роман тогда и завершился?.. Но ты хоть теперь-то не оплошай! Честь нашей камеры поддержи! Она же, блядь, тебя шесть лет ждала! В натуре! Ты хоть колбасы, что ли, пред свиданием побольше поешь…
- С вами тут поешь!..
Это точно. С Васей тут… Впрочем, не важно.
Днем приходил адвокат. Узнал от него, что на июнь-июль следствием планируется суд по поводу моего поддельного паспорта. Подробностей он пока не знает.
Что за бред? Какой еще суд? Ездить туда!.. По сборкам и автозэкам мотаться… Что за хуйня!! Зачем им это надо? Ладно, с сокамерниками посоветуюсь. Может, они чего знают. Наверняка это все обычная практика. Ментовская.
- Да! У меня такая же хуйня была! - сразу заявил многоопытный
Витя. - Это они всегда так делают. Чтобы у тебя срок уже был, и им за продлением на суд каждый раз не выходить. И на прокуратуру. И чтобы в случае чего у них отмазка была. Что ты не зря сидел. Это они так страхуются.
- И сколько тебе дали?
- Год.
- А этот срок засчитывается или приплюсовывается? В смысле, поглощается б*/о/*льшим?
- Поглощается.
- А!.. Ну, тогда и хуй с ними! Тогда, чем больше дадут - тем лучше! Чтобы по сто раз на продления не ездить. Я тогда сам попрошу, чтобы побольше дали! Виновен, скажу, раскаиваюсь. Влепите, блядь, по максимуму!! Хуй ли там мелочиться!
А что? Действительно, так и скажу! Кроме шуток. Что мне, в самом деле, на эти мудацкие продления каждый раз кататься? На хуй мне это надо? Лучше уж сразу получить года два - и сидеть спокойно. Как в рекламе: "Получил два года - и спи спокойно!" Решено, короче!
Получаю. "Преступник, - скажу в своем последнем слове, - не только имеет право на наказание, но может даже требовать его! Гегель,
"Философия права", параграф сотый. Вот я, блядь, требую!! В натуре!"
Ну?! Должно сработать!
P.S. Только вот знают ли наши судьи, кто такой Гегель?.. И что такое "право"…
9 мая, пятница
Праздник, День победы. На Пасху яйца и куличи давали - может, и сейчас чего дадут? По сто грамм "фронтовых", например?.. Хотя впрочем, я-то ведь все равно не пью…
Костя после получения ответа на касатку стал каким-то более разговорчивым, что ли?.. Так что услышал-таки наконец целиком его историю.
- У нас тогда очень громкое дело было. Статьи в газетах были на целые развороты! "Гольяновская мафия", "Конец гольяновской мафии". И последняя: "Рябина на снегу".
- Так ты из гольяновских?
- Ну да!
- А где это, Гольяново?
- Рядом с Измайлово. Измайлово прямо через дорогу.
- А вы вместе с измайловскими или как?
- Ну, когда против кого-то внешнего - мы вместе. А так между собой тоже грыземся. Но сейчас всех гольяновских перебили. Пока я сидел. Трех прямо в бане из автоматов расстреляли. Потом в машине еще четверых…
- И сколько тебе лет было?
- Да пиздюк девятнадцатилетний был.
- И за что ты сел?
- За убийство мусора.
- Мусора?!
- Ну, да. Майора, из второго отдела МУРа.
- А зачем же вы его убили!?
- Да он просто в ненужное время в ненужном месте оказался! Мы там бизнесмена одного пасли, и тут майор этот… Сразу пистолет выхватил: "Стоять! Бояться!" А куда там "стоять"! У нас несколько грабежей и разбоев! Ну, мой подельник и… не растерялся. А у мусора этого мать - полковник милиции оказалась. Прикинь! И сам он какой-то известный. На доме, где он был убит, доска мемориальная сейчас висит, в натуре. И в музее мусорском он там в списки какие-то почетные занесен. Погиб, мол, в неравной схватке с такими-то бандитами. И наши фамилии! Подвига его описание. Как он смертельно раненый полз, истекая кровью, и номера нашей машины запомнил. И прочая такая же хуйня! А нас просто сдали с потрохами! И я прекрасно знаю, кто. Когда мусора потом нас взяли, у них уже полный расклад был. Кто и что делал.
Да-а!.. "Et voila comme on ecrit l'histoire!" (И вот как пишется история!) Про "героев-панфиловцев" я тоже, вроде, читал, что все это какой-то фронтовой корреспондент напридумывал. А на самом-то деле ничего этого вообще не было! Ни политрука Клочкова (или Клычкова?), ни "Велика Россия!.." - ничего! Все это "слова, слова, слова…"
Потом уже, задним числом и в спокойной обстановке сочиненные.
Интересно, у нас что, все подвиги такие? Приукрашенные?.. А может, кстати, и не только у нас? Может, иначе и вообще нельзя? В жизни ведь никогда не бывает так красиво и возвышенно. Все обычно проще и грубее. Прозаичней! Да и свидетелей, как правило, не остается. Особенно таких, которые стояли бы рядом с пером наготове и каждый жест и каждое слово тщательно фиксировали. Историки появляются только потом! А историки, как известно, склонны приукрашивать и драматизировать действительность. К ним вполне применима отрезвляющая формулировка, предложенная сэром Рональдом
