Игорь Можейко - Аун Сан

Японцы предпочли не ссориться с союзниками.

Им ничего не стоило арестовать весь комсостав бирманской армии. Но, во-первых, они не были уверены, что смогут найти ему надежную замену, а во-вторых, бирманская армия была им нужна. То, что японцы выступали как союзники бирманцев, облегчало им военные действия.

И вот генерал Аун Сан идет по улицам сожженного Рангуна. Один из его полков успел войти в город вместе с авангардом японцев, и, пока те занимали правительственные учреждения, разведчики Аун Сана бросились к тюрьмам Рангуна. Успеть освободить политзаключенных раньше, чем туда придут японцы. Борьба только начиналась.

Раздраженные уловками Чан Кай Ши, который принимал все меры, чтобы не давать обещанных англичанам двух армий, американцы назначили командовать ими генерала Стилуэлла. Чан Кай Ши не мог им прямо отказать. Он зависел от американской помощи. И скрепя сердце согласился на подобное унижение.

Американский генерал, полный решимости изменить ход войны в Бирме, обнаружил, что дела идут еще хуже, чем он предполагал. Английские войска панически откатывались на север, китайские и не думали продвигаться к югу.

«Что за лавочка, — писал он жене (генерал никогда не стеснялся в выражениях), — как я ненавижу этих англичашек! Черт знает, куда я попал». В беседе с Дорман-Смитом Стилуэлл заявил, что поскольку он теперь китайский главнокомандующий, то будет расстреливать каждого бирманца, которого заподозрит в сочувствии к японцам. Губернатор немедленно согласился.

После Стилуэлла к губернатору зашел китайский генерал Ту. И этот генерал сообщил губернатору, что командующий китайскими войсками — он.

— А как же Стилуэлл? — удивился губернатор.

— Американец только думает, что командует. Мы считаем, что самый лучший способ заставить американцев помогать нам — это дать им несколько командных постов на бумаге. Нам это не повредит.

Потом заходил еще один китайский генерал и сказал то же самое. Четвертым командующим китайскими армиями оказался генерал Александер. И он тоже информировал об этом губернатора.

В конце концов китайские армии вступили в Бирму, но большой пользы войне не принесли. В памяти бирманцев они остались как грабители и убийцы. Они разделяли точку зрения своего американского командующего, что лучше всего подозрительных бирманцев сразу ликвидировать, и убивали на месте всех буддийских монахов, попадавшихся на глаза. А что касается генерала Стилуэлла, то от него нам в наследство остались дневник, в котором он, не стесняясь в выражениях, кроет всех направо и налево, да фотография, на которой он стоит в обнимку с Чан Кай Ши и мадам Чан Кай Ши.

К концу марта японские и бирманские войска обходным маневром прорвались к Таунгу, разгромив по пути китайскую дивизию, поставили под угрозу Мандалай (в который перешла вся британская администрация) и нефтепромыслы Енанджауна.

Наступило время губернатору и его супруге бежать дальше на север.

Супруга губернатора записала в дневнике: «Позвонили по телефону, что должны немедленно, собираться и ехать в Лашио (на север от Мандалая). Поражена как ударом грома. Из Рангуна привезли мисс Гиббс (обезьянку). Она путешествовала на крыше грузовика, но тем не менее перенесла путешествие хорошо. Приехали остальные собаки…»

Наступление японцев сопровождалось тяжелыми ударами с воздуха. Там они были безраздельными хозяевами.

Южный путь в Индию, через Араканские горы, уже перерезали японцы, и оставались пути отступления только через Чинские и Качинские горы, сотни миль по бездорожью. Туда и устремились потоки беженцев. Бегство это было еще трагичнее, чем через южные перевалы.

Массовые аресты такинов и коммунистов заполнили Рангунскую тюрьму до отказа. Отступая, англичане привезли с собой тех политических заключенных, которых не хотели оставлять японцам, — боялись, что те могут присоединиться к ним. Спать приходилось по очереди — не было места в камерах, чтобы улечься всем сразу.

Здесь находились многие из лидеров такинов и коммунистов. Были здесь и попавшие в немилость У Со сторонники Ба Mo, было много случайных людей и уголовников.

Тюрьма наводнялась слухами. Нa прогулке заключенные сообщали друг другу новости, иногда правдивые, иногда фантастические. Отделить правду от вымыслов было почти невозможно. Мало кто мог разобраться в действительном положении в стране, а что уж говорить о заключенных, единственным источником информации которых были сведения, что приносили родственники из Мандалая.

— Бы знаете, что в Таравади всех заключенных взорвали бомбами?

— Нет, у меня надежные сведения — англичане заберут нас всех в Индию и продержат там до конца войны.

— Ну, это ненадолго. С такой скоростью японцы через месяц будут в Дели.

— Аун Сана убили в бою.

— Нет, он перешел к англичанам.

— Я знаю лучше, он скрывается в Шанских горах вместе с доктором Ба Mo. И они готовят восстание.

— Против японцев не восстанешь. Чудом пережили вчерашнюю бомбежку. А где английские самолеты?

Почти все заключенные с нетерпением ждали прихода японцев. Ведь с ними, наверно, шел Аун Сан, шла бирманская армия. И тех немногих, кто поддерживал коммунистов и призывал к борьбе с фашизмом, в глаза называли английскими агентами.

Заключенные голодали. Большинство стражи сбежало, и поставщики под шумок сбывали в тюрьму гнилье и залежь. А потом исчез последний поставщик, и заключенные перешли на фасоль — единственное, что оставалось на тюремном складе. Скоро до тюрьмы добралась холера, которая свирепствовала по всей Бирме.

Пошло известие о том, что японцы перерезали дорогу на север и не сегодня-завтра будут в Мандалае. Назавтра двери тюрьмы открылись и выпустили на свободу большинство заключенных. Осталось несколько сот такинон и коммунистов да сотни две случайных людей. Почему их не выпустили, не знали даже сами тюремщики. Ворота закрылись, и два дня никаких сведений с воли не поступало.

Надо было срочно что-то предпринять. Коммунисты знали, что японцы не помилуют их. Были колебания и среди левых такинов: что делать, чью сторону принять?

Тут обнаружилось, что из всего штата тюремщиков остались начальник тюрьмы и двое сторожей у ворот. Отправили делегацию к начальнику тюрьмы.

— Десять тысяч рупий и помощь в погрузке и вывозе моих вещей, — сказал начальник.

Заключенные смогли собрать только сто рупий.

— Вы согласны на долговые расписки?

Начальнику тюрьмы не оставалось ничего больше как согласиться.

Ночью в тюрьме состоялось последнее совещание. Решили: коммунисты будут пробиваться на север, в горы, а такины останутся в Мандалае и свяжутся как можно скорее с Аун Саном.