Людмила Кунецкая - Мария Ульянова

Казалось бы, каждый их шаг под контролем, но работа не просто продолжается, она идет все более активно, приобретает новые формы. Полиция сумела выяснить имена и приметы участников Пражской конференции, которая во всех жандармских документах неизменно именуется «ленинской». Были даны строжайшие указания — арестовать всех при возвращении прямо на границе, однако почти всем делегатам удалось вернуться в города, их пославшие. 30 апреля приехал в Саратов и Александр Константинович Воронский, объехавший с отчетным докладом несколько южных городов. Он должен был затем из Саратова отправиться в Петербург. Уже в Николаеве за ним началась слежка. Она не прекращалась ни в Одессе, ни в Саратове. Чтобы избавиться от нее, приходилось проявлять верх изобретательности. Через два дня на конспиративной квартире Воронский для узкого круга товарищей сделал подробный доклад о том, как проходила конференция, и прочел принятые на ней резолюции. В Праге был избран большевистский Центральный Комитет во главе с Владимиром Ильичем Лениным. Конференция закрепила идейный разгром меньшевизма и ликвидаторства и завершила восстановление нелегальной марксистской партии в России.

В стране начинается новый революционный подъем. Огромный резонанс получили Ленские события — расстрел безоружных рабочих на золотых приисках, вызвавший резкие протесты всей общественности и волну стачек и забастовок. В забастовке, организованной рабочими чугунолитейных и механических заводов в Саратове, участвовало 15 тысяч человек. Под руководством большевистской группы рабочие завода Берлинга выработали и послали в Думу специальную резолюцию, где выражали протест против действий правительства на Лене.

В полицейских донесениях отмечается, что главным организатором рабочих забастовок в Саратове был Станислав Станиславович Кржижановский. Несомненно, он осуществлял указания Ленина, переданные через Марию Ильиничну.

За год, прошедший с переезда Ульяновых в Саратов, Кржижановский очень сблизился с семьей. Они с Марией Ильиничной иногда вместе ходили в театр, это не было нарушением конспирации — об их знакомстве полиция давно знала. Станислав Станиславович шутил: «Пусть думают, что у нас не партийные отношения». Мария Ильинична кивала головой, стараясь скрыть, что шутка ранит ее. Ведь Станислав давно занял в ее жизни особое место, и, выслушивая его донесения о проделанной работе, она содрогалась от страха за его жизнь. А он был неутомим и бесстрашен. У него большой круг рабочих-помощников. Они ходят по цехам, собирают средства для печатания листовок, агитируют за забастовку и сами идут в первых рядах забастовщиков. Александр Ларионов, Александр Симонов, Илья Скворцов, Иван Нечаев и другие — это тот новый тип рабочего-революционера, который закалился и вырос после русской революции. Глядя на них, слушая их грамотную, политически заостренную речь, Мария Ильинична часто вспоминает Ивана Васильевича Бабушкина. В начале века Бабушкины были единицами, теперь на каждом заводе есть профессиональные революционеры-рабочие, они-то и служат опорой ленинской партии. Поэтому так внимательно слушает Мария Ильинична рассказы Станислава о его помощниках, просит брата присылать как можно больше большевистской литературы. Эта литература идет нарасхват.

Сама Мария Ильинична встречается лишь с ограниченным кругом лиц, чутье подсказывает ей, что в их рядах есть предатель, да и законы конспирации требуют, чтобы те, кто составляет ядро организации, были известны лишь избранным. И все-таки есть работа, которую может выполнить лишь она, — встретиться с теми, на чье имя приходят посылки и письма, доставить их на конспиративные квартиры, провести совещания товарищей.

Марию Ильиничну видят в разных концах города. Она, как правило, умеет уходить от слежки. Вот донесение от 4 мая 1912 года: «В 9 ч. 30 мин. утра «Боевая» вышла с квартиры на углу Константиновской и Ильинской, взяла извозчика, поехала в Городскую Управу, по Московск. ул. (где занимается «городовой»). Пробыла 1 ч. 50 мин., вышла, села в трамвай, доехала до угла Московской и Ильинской, пересела в Ильинский трамвай, поехала домой. В 12 ч. 40 мин. дня вышла вторично, пошла на Вольскую ул. д. 51 во дворе, пробыла 1 ч. 30 мин. Вышла, пошла в писчебумажный магазин «Труд» по Ильинской ул., оттуда через 15 мин. пошла домой. В 3 ч. дня «Боевая» вышла в третий раз, на углу Ильинской и Панкратьевской села в трамвай, доехала до угла Московской и Полицейской, слезла, пошла на Воловую д. № 100 во двор, пробыла 15 мин., вышла на углу Московской и Полицейской, села в трамвай, доехала до угла Московской и Александровской, слезла, тут же была утеряна. Прихода домой не видели, а в 6 ч. 40 мин. вышла, села в трамвай, доехала до Большой Кострижной и Никольской, слезла, пошла на Мало-Сергиевскую д. 66 в парадную дверь, где проживает «Акцизный», скоро вышла, пошла на Александровскую ул. д. 14 — 16 во двор (кв. Авербах), тоже скоро вышла, пошла домой, больше не видели»55.

Документ этот ярче любых художественных описаний рисует опасности и трудности работы подпольщиков.

Сколько адресов Мария Ильинична посетила, со сколькими людьми переговорила, сколько раз поменяла транспорт, а может быть, самыми важными как раз и были те часы, когда она сумела уйти от слежки.

Пройдя школу подпольной тактики под руководством Владимира Ильича, она делится своим опытом с товарищами, учит их суровым законам конспирации. Провокатор «Сергеев» фиксирует, что, когда Марию Ильиничну познакомили с человеком, пожелавшим войти в организацию, она приняла его холодно и попросила, чтобы он представил кого-нибудь из тех, кто может его рекомендовать, и отказалась до этого обсуждать с ним партийные вопросы. Она решительно выговаривает Евгении Николаевне Благодаровой: «Любезнейшая Е.Н. Покорнейшая просьба: НИКОМУ не давать моего адреса, неосторожно сообщенного Вами из Сар., и НЕМЕДЛЕННО уничтожить у себя ВСЕ следы записи этого адреса. Пользуюсь случаем преподать Вам совет на будущее время: никогда не сообщайте адресов подобных типов, не имея на то специального полномочия от адресата... Вы имеете счастье жить в России и на службе полиции не обретаетесь...»56 Вот так откровенно и сурово. Слишком многим рисковали люди, чтобы проваливаться по чьей-то оплошности, небрежности или легкомыслию.

Недаром Саратовское жандармское управление отмечало: «Конспиративность Ульяновой, несомненно узкий круг лиц, посвященных в ее деятельность и отсутствие явных проявлений этой деятельности за время веденного до сих пор наблюдения значительно затруднило установку местной группы «большевистского» направления, и уяснение настоящего числа ее участников, и их значение как партийных деятелей».