Глеб Благовещенский - Аттила

В связи с этим произошло такое чудо: Маркиану, императору Востока, обеспокоенному столь свирепым врагом, предстало во сне божество и показало – как раз в ту самую ночь – сломанный лук Аттилы, именно потому, что племя это много употребляет такое оружие. Историк Приск говорит, что может подтвердить это [явление божества] истинным свидетельством. Настолько страшен был Аттила для великих империй, что смерть его была явлена свыше взамен дара царствующим.

Не преминем сказать – хоть немногое из многого – о том, чем племя почтило его останки. Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристаний, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях так поминали его подвиги:

„Великий король гуннов Аттила, рожденный от отца своего Мундзука, господин сильнейших племен! Ты, который с неслыханным дотоле могуществом один овладел скифским и германским царствами, который захватом городов поверг в ужас обе империи римского мира и, дабы не было отдано и остальное на разграбление,– умилостивленный молениями принял ежегодную дань. И со счастливым исходом совершив все это, скончался не от вражеской раны, не от коварства своих, но в радости и веселии, без чувства боли, когда племя пребывало целым и невредимым. Кто же примет это за кончину, когда никто не почитает ее подлежащей отмщению?“

После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане „страву“ (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством. Сочетая противоположные [чувства], выражают они похоронную скорбь, смешанную с ликованием.

Ночью, тайно труп предают земле, накрепко заключив его в [три] гроба – первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Следующим рассуждением разъясняли они, почему все это подобает могущественнейшему королю: железо – потому что он покорил племена, золото и серебро – потому что он принял орнат обеих империй. Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами, драгоценные фалеры, сияющие многоцветным блеском камней, и всякого рода украшения, каковыми отмечается убранство дворца. Для того же, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело, отвратительно, таким образом, вознаградив их; мгновенная смерть постигла погребавших так же, как постигла она и погребенного».

Что касается места захоронения Аттилы, то здесь, как и в случае с причиной его смерти, существует целый ряд версий. И вновь хочется отдать предпочтение той, с которой выступил историк Джон Мэн на страницах своего исследования об Аттиле, которое мы неоднократно цитировали на страницах этой книги.

«...Гунны, больше не являясь кочевниками, прожили в Венгрии всего два поколения. У них не было священного места, подходящего для погребения вождей, и даже если они отдаленно помнили благодаря фольклору о своем (недоказанном) происхождении от хунну, поблизости отсутствовали горы, которые могли бы стать мостом между землей и небом. Им не оставалось ничего другого, как зарыть гроб в земле.

Вот во что верят венгры, не без содействия Гардоньи. Где должен был быть похоронен правитель?

„Старая Кама ответила, следуя божественному совету: «На реке Тисе множество крошечных островков. Отведите воду из более узкого рукава в том месте, где река разделяется. Выройте очень глубокую могилу в обнажившемся дне и затем расширьте это дно. После того как правитель будет похоронен, пустите воду обратно в рукав»“.

В результате сегодня в Венгрии многие уверены и считают это непреложным фактом, что Аттила покоится в могиле, вырытой на дне Тисы».

Что же произошло с империей Аттилы после его смерти?

Несложно сообразить, что ничего хорошего произойти не могло.

Так всегда случается, когда из жизни уходит харизматический лидер, а в окружении его отсутствовали сколько-нибудь пригодные на замещение его роли кандидаты. Аттила слишком выделялся и превосходил своих соплеменников, чтобы среди них мог быть кто-то достойный его.

Исключения не составили и собственные дети Аттилы. Согласно Иордану:

«После того как все было закончено, между наследниками Аттилы возгорелся спор за власть, потому что свойственно юношескому духу состязаться за честь властвования,– и пока они, неразумные, все вместе стремились повелевать, все же вместе и утеряли власть. Так часто переизбыток наследников обременяет царство больше, чем их недостаток. Сыновья Аттилы, коих, по распущенности его похоти, [насчитывалось] чуть ли не целые народы, требовали разделения племен жребием поровну, причем надо было бы подвергнуть жеребьевке, подобно челяди, воинственных королей вместе с их племенами.

Когда узнал об этом король гепидов Ардарих, то он, возмущенный тем, что со столькими племенами обращаются как будто они находятся в состоянии презреннейшего рабства, первый восстал против сыновей Аттилы и последующей удачей смыл с себя навязанный его позор порабощения; своим отпадением освободил он не только свое племя, но и остальные, равным образом угнетенные, потому что все с легкостью примыкают к тому, что предпринимается для общего блага. И вот все вооружаются для взаимной погибели, и сражение происходит в Паннонии, близ реки, название которой – Недао. Туда сошлись разные племена, которые Аттила держал в своем подчинении; отпадают друг от друга королевства с их племенами, единое тело обращается в разрозненные члены; однако они не сострадают страданию целого, но, по отсечении главы, неистовствуют друг против друга. И это сильнейшие племена, которые никогда не могли бы найти себе равных [в бою], если бы не стали поражать себя взаимными ранами и самих же себя раздирать [на части].

Думаю, что там было зрелище, достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его [гепида?]ране, и свава, отважно действующего дубинкой, а гунна – стрелой, и алана, строящего ряды с тяжелым, а герула – с легким оружием.

Итак, после многочисленных и тяжелых схваток победа неожиданно оказалась благосклонной к гепидам: почти тридцать тысяч как гуннов, так и других племен, которые помогали гуннам, умертвил меч Ардариха вместе со всеми восставшими. В этой битве был убит старший сын Аттилы по имени Эллак, которого, как рассказывают, отец настолько любил больше остальных, что предпочитал бы его на престоле всем другим детям своим. Но желанию отца не сочувствовала Фортуна: перебив множество врагов, [Эллак] погиб, как известно, столь мужественно, что такой славной кончины пожелал бы и отец, будь он жив. Остальных братьев, когда этот был убит, погнали вплоть до берега Понтийского моря, где, как мы уже описывали, сидели раньше готы.