Николай Галкин - Откуда соколы взлетают

Через минуту-другую на краю взлетной полосы врезался в землю «юнкерс». Его бомбы взорвались на самом аэродроме, не причинив особого вреда. И тотчас слева и справа за пределами летного поля раздались оглушительные взрывы, и кострами запылали на горных склонах вражеские бомбовозы. В этом поистине молниеносном сражении было сбито 11 фашистских самолетов.

За смелые и инициативные действия Сергею Грицевцу объявили благодарность. Республиканское командование особое внимание при разборе боя обратило на действия наших добровольцев и призвало испанских летчиков к разумной инициативе. Они порой шли на неоправданный риск и несли при этом большие потери. Не было достаточной выдержки, осторожности.

— Испанцы вообще не знают, что такое осторожность, — посмеивался Сергей, — возможно, в любви это хорошо, но воевать так не годится… И потом, чересчур много стреляют…

И снова Грицевец становился учителем… По нескольку раз в день поднимал он самолеты в небо. Вели разведку, ходили на штурмовки, были «телохранителями» улетавших на задание бомбардировщиков и огнем встречали чужих, охраняли с неба переправы через судоходную порожистую, стремительную Эбро.

…Изо дня в день фашисты штурмовали наспех укрепленные позиции республиканцев. И после каждой атаки с потерями возвращались на исходные позиции. 13 отборных дивизий, все танки, почти вся авиация и большая часть артиллерии, которыми располагал Франко, были брошены сюда, на восстановление прежнего положения.

Они встречали небывалое сопротивление «армии Эбро», уступавшей им во много раз и по численности, и по вооружению.

Аэродром Вальс жил боевой готовностью номер один. Сидели в кабинах, ждали команд, читали газеты, помогали вечно хлопочущим техникам, проверяли пулеметы. Тут же и спали рядом с самолетами.

Однажды Грицевец и Коробков, вылетев на очередную разведку, обнаружили на шоссе, ведущем к линии фронта, моторизованную колонну. Шли грузовики с пехотой. По обстановке об этом требовалось немедленно донести на аэродром. А для этого необходима была посадка: радиосвязи нет. Но тут истребители заметили четыре «фиата», которые развернулись навстречу. Надо было принимать бой. С дальней дистанции, поймав «фиата» в прицел, Сергей поджег его. Второй фашистский стервятник, уклоняясь от схватки, бросился в сторону. Коробкову пришлось туго. На него напали и спереди и сзади. Он бешено крутился, уклоняясь от пуль, но судя по трассам часть их попала в самолет. Сергей, не раздумывая, устремился на выручку. Зайдя в хвост «фиату», который мчался в лоб на Коробкова, поймал его в прицел и нажал гашетки. Черный дым и пламя… Попадание! Сергей готов был погнаться за четвертым «фиатом», но следовало спешить использовать результаты разведки. Коробкову это не сделать: его самолет поврежден. Сергей пролетел рядом с Коробковым и знаками показал ему немедленно садиться…

Вернувшись на аэродром, Грицевец поднял эскадрилью на помощь. Истребители на бреющем полете пронеслись над шоссе. Почти одновременно раздались два взрыва: в голове и в хвосте колонны. А самолеты, развернувшись в обратном направлении, «бреют» все, что есть на дороге. Строчат пулеметы. Солдаты выпрыгивают из машин и бегут к лесной опушке. Многие падают на асфальт. Автомобили, брошенные водителями, сваливаются в кюветы. Паника! Еще и еще один заход!

После полудня, когда эскадрилья была на отдыхе, с соседнего аэродрома сообщили, что камарадо Пабло (Павел Коробков) благополучно посадил подбитую машину. В плоскостях 23 пробоины, поврежден мотор.

Командующий республиканской авиацией генерал Игнасио де Сиснерос, очень высокий ростом, худощавый, с черными глазами, всегда улыбчивый и приветливый, на этот раз был сильно возбужден. Комиссар Мартин предлагал один из вариантов воздушного нападения на аэродромы мятежников. Сиснерос уточнял ряд вопросов, последнее слово всегда оставалось за ним. Рядом стоял полковник Лопес (Андрей Родионович Шарапов).

— Я хотел бы встретиться с вашей последней группой летчиков-истребителей, — говорил Игнасио де Сиснерос. — Мне о них рассказал Мендиола. А это имя! Это, если хотите, воздушный лев! У вас в последней группе есть среди истребителей Грандовец, или что-то в этом роде?

— Возможно, Грицевец? — переспросил Мартин.

— Да, да, Грицевец. Это же виртуоз какой-то! Настоящий истребитель истребителей. На днях он со своей эскадрильей сопровождал «СБ» Мендиолы. Над Эбро на него напала группа «фиатов» и «мессершмиттов». Какой выход? Оставить бомбардировщиков одних нельзя, и не принимать бой тоже невозможно. Грицевец оставил два звена прикрывать «СБ», а с одним звеном вступил в бой с двумя десятками фашистских машин.

В разгар боя еще одна группа «мессеров» свалилась на самолеты Мендиолы сверху. Чего-чего, а авиации сейчас у фашистов хватает, вот они и стали давить количеством. Началось что-то невероятное. Бомбардировщики Мендиолы и маневрировали, и отстреливались. Но их судьба казалась предрешенной. «СБ» стали в круг, прикрывая огнем друг друга. И вдруг в центр этого вихря огненных трасс врывается Грицевец. Он понял сложную ситуацию, в какую попали испанцы, сумел оторваться от истребителей врага и бросился на помощь Мендиоле. Грицевец один принял бой почти с двумя эскадрильями «фиатов» и «мессершмиттов».

Он то пикировал, то уходил ввысь, то, скрывшись за бомбардировщик, намечал себе цель и нападал, разя очень меткими очередями. Сбив самолет, вновь совершал маневр и вновь атаковал.

Оказавшись один против двух десятков врагов, Грицевец не только не растерялся, а наоборот, проявил невиданный героизм и мастерство высшего пилотажа, высшей школы стрельбу, выдержку, смелость, решительность, инициативу и находчивость.

Почти полчаса он провел в центре боя, сбил пять или шесть вражеских истребителей, и ни один из наших бомбардировщиков не был сбит. Правда, два «СБ», получив повреждения, сели на аэродроме в Реусе… Мендиола многое повидал в боях, но такого аса, как Грицевец, не встречал. По его словам, это не просто истребитель, это — воздушный гений.

За боем многие наблюдали с земли и не могли поверить своим глазам. Когда Грицевец сел тоже в Реусе, испанцы подбежали к нему, подняли на руки и на руках понесли к начальнику аэродрома. Майор-республиканец подарил Сергею Грицевцу свой браунинг, а через некоторое время испанские умельцы прикрепили к нему никелированную пластинку с надписью: «За храбрость в бою».

Игнасио де Сиснерос получил донесение от разведки, что командир фашистской бомбардировочной группы из легиона «Кондор» в скором времени передает свою должность другому командиру, а сам улетает в Германию. Столько бед и горя принес народу Испании этот фашист, что дать возможность улететь ему безнаказанно было нельзя. Игнасио де Сиснерос вместе с Агальцовым и Шараповым в строгой тайне решали вопрос, кому доверить операцию по уничтожению фашистского разбойника.