Брита Осбринк - Империя Нобелей. История о знаменитых шведах, бакинской нефти и революции в России

Дважды Ханс Ольсен виделся в Париже с постаревшим Альфредом Нобелем. Тот хвалил его работу, но Ханс и не подозревал, что своим принятием в товарищество обязан Альфреду: будучи весьма доволен норвежскими агентами по продаже динамита, он советовал Эмануэлю завести себе управляющего-норвежца.

B последний раз Ханс встречает Альфреда на обеде, где присутствует и Эмануэль. Альфред кажется бодрым и оживленным, с удовольствием обсуждает предстоящий в 1896 г. полет Андре к Северному полюсу на воздушном шаре[23] и как им управляют с помощью рулевых тросов. Летом того же года «Товарищество бр. Нобель» участвует во Всероссийской промышленной и художественной ярмарке в Нижнем Новгороде, где Эмануэль возводит роскошный отдельный павильон. Николай II остается доволен экспозицией. Видимо, на ярмарке Ханс Ольсен и знакомится с московским агентом товарищества Кнутом Литторином, которого впоследствии привлечет к более тесному сотрудничеству.

Глава 6

Взрывоопасное завещание

7 августа 1896 г. скончался Роберт Нобель, 10 декабря тою же года – Альфред. B финансовых кругах, а также среди акционеров компании распространился слух, что теперь «Товариществу бр. Нобель» придет конец. B завещании предписывалось учредить на средства Альфреда фонд, из которого выдавать награды за вклад в литературу, науку и в дело укреплении мира. Поскольку Альфреду принадлежало более половины акций товарищества, нетрудно было догадаться, что скоропалительная продажа этих бумаг разорит компанию.

У Ханса Ольсена начались переговоры с различными нефтяными фирмами Европы. Переговоры эти крайне тревожат Ханса, он «предчувствует крах своего нового дела, но старается не поддаваться панике». Кроме того, Ханс беспокоится за Мину, мучится угрызениями совести. Решиться ли просить ее руки? Накануне дня, когда Эдла уезжает на Альфредовы похороны, Ханс говорит с ней о Мине и получает в ответ: «Спроси ее сам».

Ханс Ольсен не встревал в обсуждение последней воли Альфреда. По его разумению, выступившие с иском родственники не могли претендовать на наследство. Юридические споры и общественная полемика вокруг получившего всемирную известность завещания затянулись на долгие годы – оно оказалось поистине «взрывоопасным». Альфред владел огромным состоянием, а его последняя воля была слишком необычна и оформлена небезупречно с юридической точки зрения. И еще: где все-таки жил этот самый богатый бродяга в Европе? Считать ли местом его жительства Париж или шведский заводской поселок Буфорс? Перипетии этой истории рассказаны Рагнаром Сульманом в книге «Завещание», выпущенной в 1950 г. издательством «Нурстедт»[24].

O Нобелях Рагнар был наслышан с детства. Позднее, уже в Высшем техническом училище в Стокгольме, он познакомился с сыном Роберта Людвигом. Несколько летних сезонов Рагнар провел учеником на нобелевском заводе взрывчатых веществ в Винтсрвикене (Стокгольм), и работа там лишь обострила его интерес к семейству. Однажды Рагнар прошел на танкере из Швеции до самого Баку, где посетил Роберта Нобеля и его старшего сына Яльмара, которого знал через Людвига.

После ряда лет, проведенных в США, Рагнар получил из Парижа предложение поработать с 1893 г. у Альфреда. Годом позже Альфред купил компанию «Буфорс» и расположенную неподалеку небольшую усадьбу, с помощью Яльмара Нобеля обставил ее, и в 1895 г. там начала действовать лаборатория. Альфред не только сам делал опыты, но и, в пылу возродившейся любви к родине, поддерживал многих шведских изобретателей. K Рагнару Сульману Альфред проникся поистине безграничным доверием и сказал ему: «Ты для меня вроде младшего родственника».

B октябре 1896 г. Альфред пишет Рагнару: «Из-за сердечного приступа я задержусь в Париже еще на несколько дней, пока врачи не сговорятся насчет моего лечения. Hy не ирония ли судьбы, что мне прописан нитроглицерин?! Тут его называют тринитрином, чтобы не отпугивать больных и провизоров». Получив телеграмму о внезапной болезни Альфреда, Рагнар Сульман с Яльмаром и Эмануэлем Нобелями выехал в Сан-Ремо, но они уже не застали Альфреда в живых. Скромную панихиду отслужил приехавший из Парижа шведский пастор Натан Сёдерблум.

Вот как Сульман описывает состоявшиеся в Стокгольме похороны Альфреда: «После заупокойной службы торжественная процессия во главе с конными факельщиками сопроводила катафалк на Северное кладбище, где, согласно воле покойного, его сожгли в тогдашнем, довольно примитивном крематории». 21 декабря в Йето скончалась дочь Роберта и Паулины, двадцатитрехлетняя Тюра. Ee предали земле 30 декабря 1896 г. на том же Северном кладбище.

Рагнар Сульман – пресс-секретарь Альфреда Нобеля

Своими душеприказчиками Альфред назначил молодого химика Рагнара Сульмана и гражданского инженера Рудольфа Лилльеквиста, поручив им обратить его имущество в ценные бумаги и составить из них «фонд, рента с которого выдается ежегодно в награду тем, кто в течение предыдущего года оказал человечеству наибольшие услуги»[25]. Как рассказывает Сульман, вечером 15 декабря 1896 г. к нему в гостиницу (в Сан-Ремо) пришли Эмануэль и Яльмар. Им телеграфировали из Стокгольма о вскрытии завещания. По словам Сульмана, после Альфреда остались «племянники, сотрудники и друзья, не говоря уже о несметном количестве просителей». B отличие от первоначального завещания, Эмануэль не назначался исполнителем, а само завещание противоречило его интересам. Тем не менее, Эмануэль дает Рагнару следующий совет: «Всегда помни, что по-русски исполнителя завещания называют душеприказчиком. И действуй, исходя из этого». Поддержка Эмануэля помогла Рагнару Сульману и Лилльеквисту исполнить волю Альфреда.

Средства Альфреда Нобеля размещались в Швеции, Норвегии, Франции. Италии, Англии, Германии, Австрии и России. Перед Сульманом и Лилльеквистом стояла нелегкая задача выявить все имущество и добиться признания завещания. Вокруг них поднялась настоящая буря. Одни считали пожертвованные средства «даром человечеству», другие упрекали Альфреда в недостатке патриотизма и были убеждены, что исполнить волю покойного невозможно. Член риксдага Яльмар Брантинг утверждал: «Колоссальные премии размещены на беговой дорожке столь далеко, что тс, кому посчастливится достигнуть их, уже и так успеют вкусить большую часть предлагаемых обществом материальных и духовных благ». Брантинг возражал против этого дара с сугубо марксистских позиций, одновременно бросая вызов «(капиталистической. – Б.О.) системе, сделавшей его возможным». B 1921 г. Брантинг поделил с норвежцем Кристианом Ланге Нобелевскую премию мира – за вклад в создание Лиги Наций. Вот как иногда случается.