Валерий Перевозчиков - Ну здравствуй, это я!

Автор целого ряда научных и публицистических работ, профессор Шврценберг стал всемирно известен не только благодаря своим достижениям в медицине и науке, но и вследствие своих публичных высказываний в поддержку эвтаназии и регулярной проверки беременных женщин на СПИД.

В 1988 году Шварценберг был назначен министром здравоохранения, но через девять дней после назначения его отстранили от должности. Потому что он на своей первой пресс-конференции министра (и последней, как оказалось), заявил о совершенно невероятных для того времени шагах, которые он намерен как министр предпринять: систематическая проверка на СПИД беременных женщин и оперируемых, раздача методона токсикоманам, создание журнала по текущему лечению госпитализируемых пациентов… Сегодня все это норма для французской медицины.

Кстати, Леон уговорил Марину принять орден Почетного легиона — во Франции от этого ордена можно отказаться. Он говорил: это твой отец сражался за Францию, был ранен… Марина в фильме Юлии Абдуловой выразилась так: «Он сражался пистолетом на самолете…» (Во время первой мировой войны на аэропланах не было еще ни пулеметов, ни пушек. Пилоты стреляли друг в друга из пистолетов.) Они познакомились в 1980 году в отделении Леона, где находилась на лечении сестра Марины, актриса Одиль Версуа.

«Марина была не единственной личностью, открывшей для себя за куражистым характером Леона его прекрасное сердце. Профессор Швар-ценберг был любим многими французами. Его и называли так — «профессор Кураж», что в прямом переводе с французского означает «профессор Смелость»…

Именно по просьбе Влади он пытался облегчить последние месяцы жизни безнадежно больного Андрея Тарковского».

Когда пришло известие о страшном диагнозе, Тарковские находились в сложном материальном положении. Деньги за «Жертвоприношение» еще не были получены; медицинской страховки не было, а курс лечения требовал значительных денег — 40 тысяч франков. Только одно обследование сканером стоило 16 тысяч. Деньги на это дала Марина Влади. Узнав о бедственной ситуации, она без лишних слов вынула чековую книжку и выписала чек на нужную сумму. В дальнейшем муж Марины Влади, профессор Леон Шварценберг, стал лечащим врачом Андрея.

После пройденного лечения состояние Андрея заметно улучшилось, и 11 июля 1986 года он покинул клинику. Марина Влади поселила семью Тарковских у себя. На время дом Марины Влади стал домом Андрея. Тарковский продолжает работу над монтажом «Жертвоприношения», а через некоторое время уезжает из Парижа в ФРГ — чтобы пройти очередной курс лечения в модной клинике.

Вспоминает Марина Влади: «Двадцать третьего декабря восемьдесят пятого года наш автоответчик передает короткое драматическое сообщение — Тарковский тяжело болен, по мнению шведских врачей, ему осталось жить не больше трех недель. Я тут же начинаю хлопотать о том, чтобы ему разрешили увидеть сына. Второго января восемьдесят шестого года он приезжает во Францию. Ему помогают со всех сторон — соотечественники, врачи, министр культуры, посол СССР и даже Президент Республики. Наконец его сыну разрешают приехать к нему. Они не виделись четыре года. Когда Тарковский выходит из больницы, я принимаю в моем большом доме всю их семью. Андрей собирается заканчивать монтаж фильма «Жертвоприношение» и уже говорит о будущем фильме, который хочет назвать «Святые — самые несчастные из людей…»

По совету идиотки-подруги он уезжает из Парижа и едет лечиться в Германию, в клинику «знахарей».

К сожалению, модная клиника не спасла, хотя Андрей очень на нее надеялся. В итоге он вернулся в Париж, и здесь прошли последние месяцы его жизни.

Марина тяжело переживала смерть Леона Шварценберга: «После смерти мужа я полтора года жила взаперти, не говорила ни с кем. Только когда приезжали сыновья… Но ведь они приезжают дня на два, а в остальное время я говорю со своими собаками… Я сделала усилие, чтобы приехать сюда» (Из интервью Борису Пастернаку. Москва, 2005 год).

Часть вторая

Из интервью с Мариной Влади

В конце 1986 или в начале 1987 года в Париже в гостях у Марины Влади побывал корреспондент «Московских новостей» Дмитрий Якушкин. Его интервью записано еще до выхода книги «Владимир, или Прерванный полет» во Франции. Марина или сознательно не говорит о работе над книгой, или эта работа в самом начале. Правда, есть еще третий вариант: книга была написана в очень короткий срок, за несколько месяцев. Приводим фрагменты этого интервью, опубликованного 25 января 1987 года.

«Внутри (в доме Марины Влади в Мэзон-Лаф-фите. — В.П.) все просторно и все на виду; к столику с телефонным аппаратом придвинуты две обыкновенные лавки, на них масса записочек,

какие-то брошюры, потертая записная книжка. Три собаки с русскими кличками, нехоленые и незаносчивые.

— У вас нефранцузская обстановка…

— Здесь моя обстановка, — с ударением на слове «моя» отвечает актриса.

Марина Влади только что вернулась из Москвы, где записывалась на телевидении в двух передачах о Владимире Высоцком.

Она говорит:

— Меня радует, что готовятся эти передачи, хотя можно было и не ждать шесть лет. Я знаю, что о Володе сейчас много пишут, работает комиссия по его творческому наследию, которая, надеюсь, издаст то, что я оставила в Москве после его смерти. Это более 700 стихотворений плюс проза, сценарии. Я решила, что эти материалы должны находиться в СССР.

У меня такое впечатление, что публика в основном, знает его песни, записанные часто ужасно. Читая его стихи, совершенно иначе воспринимаешь его творчество. Тем более, выросли поколения, которые и не слышали его, и не видели в театре, и они уж пусть воспитываются на текстах Владимира Высоцкого, а не на пленках… <…>

Марина, а как получилось, что, живя всю жизнь во Франции, вы тем не менее сохранили и русский облик, и русский язык?

А я и есть русская, только с французским паспортом. Отец мой окончил Московскую консерваторию. Когда началась первая мировая война, он уехал во Францию, чтобы уйти в армию добровольцем. Он был единственным сыном овдовевшей матери, и в русскую армию его не брали. Стал летчиком, был ранен, награжден воинским крестом. После войны остался во Франции, работал в парижской опере. Семья моей матери выехала из России в 1919 году. Мама оказалась в Белграде, работала там в театре и там же познакомилась с моим отцом, Владимиром Поляковым, приехавшим на гастроли.

Меня воспитывала бабушка. Она не говорила по-французски, учила меня русским песням, сказкам, стихам, водила в православную церковь. Верующей я не стала, но русское начало во мне углубилось. Русские песни люблю петь и сегодня. Вместе с сестрами мы выпустили даже три пластинки с русскими песнями. Есть у меня и пластинка «Песни мира», где я исполняю русские колыбельные; одной из них меня выучила бабушка.