Дуайт Эйзенхауэр - Крестовый поход в Европу

Первое донесение о соприкосновении с противником было огорчительным. Корабль военно-морских сил США "Томас Стоун", следуя в составе конвоя к Алжиру и имея на борту усиленный американский батальон, был торпедирован 7 ноября всего в ста пятидесяти милях от места назначения. Подробностей в донесении не сообщалось, но возможность весьма существенных потерь в людях не исключалась. До сих пор в этом отношении нам удивительно везло, но это не уменьшало беспокойства за судьбу людей на корабле. В тот вечер мы так и не получили никаких дополнительных сведений о судьбе людей, однако позднее стало известно, что инцидент закончился благополучно. Потери оказались небольшими, да и сам корабль получил не очень тяжелые повреждения. Однако солдаты и офицеры, не желая спокойно ждать, когда их отбуксируют в какой-либо порт, с энтузиазмом поддержали решение командира сесть на лодки и на них попытаться своевременно добраться к месту десантирования. Но начавшееся к концу дня сильное волнение на море не позволило им осуществить смелое намерение, и их пришлось взять на борт эсминцев и других кораблей охранения и в конце концов высадить на берег с опозданием примерно на двадцать часов. К счастью, отсутствие этого усиленного батальона не оказало существенного влияния на ход операции.

В тот же день, 7 ноября, я провел самые огорчительные переговоры за всю войну.

Поскольку в Лондоне и Вашингтоне были искренне убеждены, что генерал Жиро мог привести французов Северной Африки в лагерь союзников, в октябре мы через Мэрфи начали переговоры с целью вызволить генерала из Южной Франции, где он, по существу, находился под арестом. Тщательно продуманный план был разработан нашими французскими друзьями и Мэрфи, который вернулся в Африку после тайного визита в Лондон. Генерала Жиро через надежных посредников держали в курсе подготовляемого побега. Несмотря на бдительность немцев и вишистов, в назначенное время он появился на берегу, сел в небольшую лодку и под прикрытием ночной темноты отправился на встречу с находившейся в прибрежных водах английской подводной лодкой под командованием капитана 1 ранга американских ВМС Джеральда Райта. Она с большим трудом нашла генерала Жиро в море. В другом назначенном месте эта подводная лодка встретилась с одним из наших гидропланов, и на нем генерал с тремя своими личными помощниками и группой штабных офицеров полетел в мой штаб во второй половине дня 7 ноября. Этот эпизод, изложенный здесь кратко, на самом деле был захватывающей историей, полной необычайного драматизма.

Генерал Жиро даже и в гражданском платье выглядел настоящим военным. Ростом более шести футов, прямой, с твердой осанкой и резкий в разговоре и манерах. Это был мужественный, хотя и несколько уставший человек. Однако перенесенные им испытания, в том числе длительное пребывание в тюремном заключении, не укротили его боевого духа.

Очень скоро обнаружилось, что генерал Жиро прибыл 43 Франции в глубоком заблуждении: он думал, что немедленно примет на себя командование всеми экспедиционными силами союзников. Войдя в мой темный кабинет, он представился мне именно в такой роли. Я не мог принять его услуг на таких условиях. Я хотел, чтобы он выехал в Африку, как только мы сможем гарантировать его безопасность, и там взял на себя командование теми французскими силами, которые добровольно сплотятся вокруг него. Мы хотели иметь его на нашей стороне прежде всего потому, что в глубине души постоянно опасались оказаться втянутыми в длительную и серьезную войну против французов, которая не только сильно огорчила бы нас и расстроила бы все планы, но и причинила ущерб всей нашей кампании против немцев.

Генерал Жиро оставался непреклонен: он считал, что затронута его честь и честь его страны, и поэтому, вероятно, не мог принять на себя в этом предприятии пост ниже, чем пост главнокомандующего. Но это было невозможно. Назначение союзного главнокомандующего -процедура сложная, требующая общего согласия военных и политических лидеров соответствующих правительств. Ни один нижестоящий командир экспедиционных сил не нашел бы юридического обоснования, чтобы подчиниться приказам, исходящим от генерала Жиро. Более того, в данный момент в составе союзных экспедиционных сил не было ни одного француза; противником же, если бы таковой появился, могли быть именно французы.

Все это было подробно объяснено генералу. Он был потрясен, разочарован и после многочасовых совещаний нашел необходимым отклонить любое свое участие в этом предприятии. Он сказал: "Генерал Жиро не может согласиться с подчиненным положением в этом командовании - этого не поняли бы мои соотечественники, а моя честь, как солдата, оказалась бы запятнанной". Оставалось только искренне сожалеть, ибо он оставил во Франции свою семью как потенциальных заложников в руках беснующихся немцев, а себя, если присоединится к нам, подвергал огромному риску.

Моими политическими советниками в то время были Фримэн Мэттьюс из американского государственного департамента и Уильям Мак из английского министерства иностранных дел. Они настолько были обеспокоены таким ходом событий, что предложили номинально назначить генерала Жиро командующим, а за мной сохранить фактическую власть по руководству боевыми действиями. Они считали, что публичное присоединение имени генерала Жиро к этой операции вполне могло означать ее успех. Я не мог согласиться с этим и решил придерживаться линии, что если генерал Жиро не захочет возглавить те французские силы в Северной Африке, которые, возможно, перейдут на нашу сторону в борьбе против Германии, то нам следует проводить кампанию так, как будто мы никогда не встречались и не совещались с ним. Переговоры с генералом Жиро продолжались с перерывами далеко за полночь. Я довольно хорошо понимал французский язык, но тем не менее настоял на том, чтобы во избежание любого неправильного понимания рядом находился официальный переводчик. Когда уже выдохлись более опытные переводчики, генерал Кларк предложил свои услуги. И хотя он говорил по-французски далеко не бегло, переговоры продолжались довольно гладко. Дело в том, что после первого же часа этих переговоров каждый из нас просто снова и снова повторял свои уже изложенные доводы. Когда, наконец, генерал Жиро отправился спать, не было ни малейших признаков изменения в его первоначальных требованиях.

Уходя, он заметил, что в этом деле будет наблюдателем. Однако он согласился встретиться со мной на следующее утро в доме генерал-губернатора. В тот вечер лица политических деятелей при нашем штабе вытянулись.

Прежде чем уйти отдыхать после трудного дня, я направил в Объединенный англо-американский штаб подробное донесение о наших переговорах. Я был признателен за немедленный ответ из этого штаба, в котором меня полностью поддерживали. Заключительная фраза ответа оказалась искаженной, но мы все же смогли прочесть следующее: "...Сожалеем, что вы были вынуждены посвятить так много вашего времени этому делу..." Хорошо, что я не мог предвидеть, сколько времени у меня уйдет в предстоящие недели на раздражавшие и тщетные совещания по североафриканским политическим проблемам!