Николай Яковлев - Вашингтон

В Филадельфию съезжались люди в здравом уме и твердой памяти, отлично понимавшие, что затевается нешуточное дело, от которого по английским законам попахивало «изменой» с неизбежной виселицей. Незадолго до начала конгресса, вошедшего в историю как первый континентальный конгресс, Д. Адамс доверился дневнику: «Очень неприятное ощущение. Брут и Кассий потерпели поражение и были убиты. Хампден пал на поле боя, Сидней погиб на эшафоте, Харрингтон умер в тюрьме и т. д. Слабое утешение». Впрочем, они, 56 джентльменов со всех концов Америки, почитали себя прямыми потомками античных борцов против тирании, во всяком случае, иные из них мысленно прикидывали, по руке ли кинжал Брута. Знали и о конце Цицерона.

Несмотря на тяжкие предчувствия, делегаты конгресса воздали должное веселой Филадельфии, по крайней мере Вашингтон. В его дневнике несопоставимо больше места уделено светской жизни, чем политическим проблемам, иногда затягивавшим заседания конгресса в Доме Плотников с 6 утра до 10 вечера. За 53 дня пребывания в Филадельфии (конгресс работал с 5 сентября по 26 октября) Вашингтон отобедал у себя только семь раз, а вечера обычно проводил в тавернах. Он истратил 17 шиллингов на политические памфлеты и выиграл 7 фунтов стерлингов в карты. «Прилежный слушатель и наблюдатель», — записал Вашингтон о себе. Он говорил мало, что позволило Сайласу Дину заключить: Вашингтон «сносный оратор». Джордж производил впечатление другими качествами. Глаза делегатов, с отчаянной решимостью заговаривавших о необходимости прибегнуть к оружию, невольно останавливались на молчальнике в мундире. Вашингтон явился на конгресс в старом, слегка выцветшем и тронутом молью мундире полковника вирджинского ополчения, опоясавшись перевязью со шпагой. Представитель от колонии Род-Айленд С. Драун, высмотрев воина в суетливой толпе штатских, почувствовал уверенность в будущем, каковую выразил в скверных стихах, звучавших примерно так: «Военной поступью прошел, сверкая сталью верного клинка, герой Вирджинии — Вашинг-тон». Кто его знает, зачем поэт-любитель разбил фамилию на слоги, то ли в мучительных поисках рифмы, то ли стремясь получше передать свист извлекаемой из ножен шпаги.

На конгрессе звучали горячие речи. Гадсден из Южной Каролины предлагал идти на Бостон и напасть на англичан, пока они не получили подкреплений. Ричард Ли требовал полного разрыва экономических отношений с метрополией. Патрик Генри внушал: «Вся Америка едина. Где границы колоний? Они рухнули. Больше нет различий между вирджинцами, пенсильванцами, ньюйоркцами и жителями Новой Англии. Что до меня, то я не вирджинец, а американец!» Оборонялось и правое крыло. Руководитель его, богатейший пенсильванский купец Д. Гэллоуэй, внес предложение о «союзе между Великобританией и колониями». Для одобрения его не хватило только одного голоса.

Вашингтон твердо придерживался золотой середины. Когда Ричард Ли с горячностью выразил надежду, что Англия со временем уступит, отзовет войска, Вашингтон высказал сомнение. Из прошлого опыта он знал, что попытка ввести эмбарго на вывоз в Англию создаст невыносимые трудности для колоний. Он полагал разумным пока остановиться на полпути — запретить импорт из Англии.

В разгар споров в Филадельфию прискакал на взмыленном коне Пол Ривер с «суффолкскими резолюциями», принятыми в округе Суффолк, где находился Бостон, быстро накапливавший славу города-мученика. Написанные С. Адамсом и Д. Уорреном, они отражали господствующие настроения Массачусетса — не подчиняться «нестерпимым законам». Ссылаясь на драгоценную идейную находку XVIII века — естественное право и теорию общественного договора, составители в сильных выражениях настаивали на том, что монарх, попирающий их, — тиран. Дабы пресечь его поползновения против свободы Америки, необходимо прервать всю торговлю с Англией. Массачусетцы требовали принять «суффолкские резолюции» до точки.

Радикальные делегаты с радостью ухватились за них, но они не были в большинстве. После жарких дебатов 14 октября была принята «Декларация», а 20 октября «Ассоциация» первого континентального конгресса, в которой подчеркивалось, что колонисты «пока решили действовать лишь мирными средствами». С 1 декабря 1774 года запрещался ввоз товаров из метрополии, а если до осени в Лондоне не одумаются, то с 1 октября 1775 года намечалось ввести эмбарго на вывоз в Англию. Дабы придать большую весомость угрозе, в текст «Ассоциации» вписали обязательство — не покупать ост-индского чая, индиго и рабов, а также подвергнуть бойкоту почти все продукты Британской Вест-Индии.

В этих документах «вернейшие подданные его величества» заверяли короля в своей преданности и винили во всех бедах не монарха, а министерство в Лондоне, которое после 1763 года задалось «очевидной целью поработить население английских колоний, а затем и всей Британской империи». Хотя конгресс в общем стоял на той точке зрения, что на силу следует отвечать силой, в массе своей делегаты пока не были республиканцами и не помышляли о независимости. Корона признавалась главным связующим элементом империи.

Решения первого континентального конгресса полностью отвечали взглядам Вашингтона, поразительно походили на «резолюции Фэрфакса». В письме старому приятелю со времен индейских войн капитану Макензи, служившему под командованием Гейджа в Бостоне, Вашингтон сообщил: «Что до независимости, то ее не желает ни один здравомыслящий человек во всей Америке». На конгрессе порешили вновь собраться 10 мая.

Для наблюдения за исполнением эмбарго на местах возникли комитеты безопасности, которые ретиво взялись за дело. Орудием убеждения несогласных или лиц, заподозренных в лоялистских убеждениях, была перекладина, на которой провинившихся с гиканьем и свистом возили верхом, предварительно вымазав их в дегте и вываляв в перьях. Мерзкий вид судорожно цеплявшегося за шест негодяя, по мнению патриотов, служил достаточным наказанием за темные замыслы, расправы со смертным исходом были величайшей редкостью. Маховик революции медленно раскручивался — отправление того, что считалось правосудием, брали в руки массы, почувствовавшие себя сопричастными к великому делу.

В каждом округе для защиты местного комитета возникли вооруженные отряды «минитменов» — бойцов в «минутной готовности» взяться за оружие, расширялось ополчение. В Вирджинии срочно формировались ополченские роты, к концу 1774 года Вашингтону предложили командовать семью ротами из десяти созданных. Он хорошо знал, что стоят эти войска, и порекомендовал лучше собрать роту стрелков, обязав их носить одинаковую форму — охотничьи рубашки. В январе Вашингтон принялся обучать роту, созданную в Александрии.