Олег Смыслов - Степан Бандера. «Икона» украинского национализма

Иными словами, пятую часть от общего числа людей, погибших на территории Украины за годы войны (5 млн. 300 тысяч) одну пятую составляют лица еврейской национальности. Эта цифра намного превосходит отношение численности еврейского населения к числу всех граждан Украины. А это значит, что еврейский народ заплатил за оккупацию Украины наибольшим числом жертв по сравнению с другими народами, воевавшими против фашизма в составе антигитлеровской коалиции… Самое большое количество жертв нацистско-оуновского холокоста приходится на западные области Украины — 977 тысяч человек (Львовская область — 260 тысяч, Закарпатская — 125 тысяч, Дрогобычская — 120 тысяч, Тернопольская — 125 тысяч, Черновицкая — 102 тысячи). Объясняется это прежде всего тем, что в этих областях действовали украинские националисты, осуществляющие под контролем гитлеровцев вылавливание и уничтожение евреев».

Один из мифов националистов убедительно говорит о том, что УПА опиралась исключительно на народную поддержку. А именно на поддержку украинских селян Волыни. Но из рассекреченных документов Центрального архива ФСБ РФ можно сделать совершенно другой вывод.

«Проживая на оккупированной территории, вращаясь среди националистов и участников УПА и исходя из личных наблюдений, я могу высказать своё мнение, что в УПА 60%, а то и больше, находятся мобилизованные, которые при удобном случае из УПА уйдут, — покажет на допросе Кутковец И.Т. — Мобилизация в УПА происходила следующим образом.

Находящийся в селе войсковик выделял из села по несколько человек для службы в УПА, преимущественно из лиц, служивших в Красной Армии или в польской и эти лица повесткой вызывались в определённое место на сборный пункт.

Лиц, которые не являлись на сборный пункт, их СБ вылавливало и избивало шомполами. Неявившийся на сборный пункт получал в наказание 50 ударов шомполом.

Дезертиров из УПА избивали шомполами и отправляли в концентрационные лагеря, а более злостных — физически уничтожали.

Из-за экономии патронов их душили, т.н. путом (петлёй, сделанной из верёвки).

Крестьянина, который отказывался выполнить гужевое или какое либо другое обязательство, наказывали 25 шомпольными ударами.

В Гощанском районе нет ни одного села, где бы не было битых шомполами. В каждом селе 15–20 человек подвергались шомпольным наказаниям.

Житель села Чудница Гощанского района Шелодько Максим, за невыполнение ряда обязательств был приговорён к 115 ударам шомполов. Этот старик сбежал из села. При встрече со мной Шелодько стал мне говорить: «Где бы найти власть и попросить, чтобы 115 шомпольных ударов разложить на свою семью, пусть немного дадут жене, дочке, сыну, ну и мне 50, но всех я не выдержу» (ЦД ФСБ РФ. Ф.4. Оп. 3. Д. 818).

Как подчёркивает В. Полищук, «украинские селяне не могли добровольно поддерживать силу (ОУН Бандеры), которая насильно забирала от них (кроме немецких контингентов) не только зерно, но и скот (за исключением одной коровы), свиней (за исключением поросят), одежду — кожухи, жупаны, штаны, бельё и т.д., а кроме того, гнала людей на «шарварки» — повинности, которая силой и террором забирала в УПА не только мужчин и юношей, но и девушек. Тут кое-что интересное: ни один из источников не вспоминает о «полевых жёнах» командиров ОУН — УПА, которых они себе подбирали в украинских сёлах, об этом сказал автору этой критики бывший «политвоспитатель» в УПА, после войны житель Торонто, Александр Степанюк в десятичасовом интервью. Следует не знать психику украинского (и не только украинского) селянина-труженика, который тяжёлым трудом добывал приобретённое им, чтоб говорить о поддержке политической силы, которой была ОУН Бандеры».

Ещё один миф, пытающийся закрепиться в истории, касается стычек бандеровцев с подразделениями немецкой армии.

Например, В. Марченко утверждает: «ОУН — УПА в конце 1942 года обращалась к советским партизанам с предложением о координации боевых действий против немцев, но договориться не удалось. Неприязненные отношения перешли в вооружённые стычки. А уже в октябре и ноябре 1943 года, например, УПА провела 47 боёв с немецкими войсками и 54 с советскими партизанами».

У А. Кроткова всё гораздо значительнее: «В мае немцы начали масштабные наступательные операции против УПА. Против повстанцев были брошены мотопехота, артиллерия и танки. Однако активность УПА только возрастала: 295 атак на немецкие опорные пункты в июле 1943-го, 391 — в августе. На Волыни УПА была разбита карательная бригада вермахта: потери немцев — 3000 убитыми, потери повстанцев — 1200 убитых».

Критикуя «Отчёт рабочей группы историков при Правительственной комиссии по изучению ОУН — УПА…» В. Полищук касается и этого вопроса: «Не знает, или не хочет знать С. Кульчицкий таких архивных документов, как ДАРО: ф. Р-30, оп. 2, спр. 33, л. 124, в котором шифром описана договорённость между немцами и ОУН — УПА? Доказательств на сотрудничество ОУН — УПА с немцами, от 19 декабря 1943 года начиная, в архивах есть предостаточно, эти факты неопровержимы, и не нужно «ведущему историку» С. Кульчицкому приуменьшать проблему, написав, что переговоры имели характер обнаружения намерений и закончились безрезультатно. В конце концов, в другом разделе (в 12-м) сам С. Кульчицкий пишет, что в этих условиях отделы ОУН — УПА и боевики ОУН (б) активизировали контакты с подразделениями вермахта. Как и раньше, военное снаряжение и оружие обменивались на разведывательные данные. Но в обмене случились качественные изменения. Когда УПА пребывала в их тылу, немцы поставляли вооружение в ограниченных количествах. Когда УПА оказалась в советском тылу, немцы проявили готовность давать оружие в каком угодно количестве и даже без компенсации. Были налаженные воздушные мосты, которыми самолёты люфтваффе перебрасывали украинским повстанцам военное снаряжение и оружие».

Давая правовую и политическую оценку ОУН — УПА, В. Полищук пишет: «УПА, которая насчитывала максимум 40 000 «вояк», была не в состоянии вести борьбу против немецкого вермахта. Её врагами были советские партизаны и польское население. ОУН — УПА узурпировала право осуществлять государственную власть на основании «Акта 30 июня». В 1943 году почти вся сельская территории Волыни была захвачена ОУН — УПА. Немцы брали «дань» с крестьян, брали её и ОУН — УПА, и советские партизаны также брали продукты у крестьян Волыни. Таким образом, шло соперничество в установлении контроля за сельскими территориями, чтобы с сёл можно было брать «дань». На этом фоне доходило до стычек УПА с немецкой администрацией — жандармерией, немецкой полицией; были случаи нападений УПА на администрируемые немцами усадьбы, склады товаров с целью добыть необходимые товары, продукты. Также имели место стычки с советскими партизанами, в частности, когда они рейдами проходили Западную Украину. Это были исключительно стычки за владение определённой территорией. С вермахтом УПА не начинала боёв, не проводила против него ни диверсий, ни акций саботажа, только иногда, когда немцы направляли карательные отряды для зачисток территории, с которой надо было взять «дань» и взять людей в Германию, УПА отбивалась от них. Сказанное подтверждает даже изданное на Западе описание ОУН Бандеры.