Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас

Коуви медленно проговорил, отчеканивая слова:

— Черномазый врет, как всегда. Пусть только посмеет отлучиться отсюда. А вам советую выбросить из головы эти дурацкие мысли. Вы можете оставаться тут и присматривать за домом. Я не против.

И он вышел в кухню. Теперь все в порядке. До Сент-Микэлса десять миль. У нее есть время подумать. Но что это за тип в Вашингтоне, она говорит, что кузен покойного мужа… Мда!.. Эта Эмилия позанозистее бедняжки сестры.

Эмилия продолжала стоять в передней. Вздохнув, она опустила на пол свой чемодан. Хорошенькое дело! Неужели Коуви думает, что сможет насильно удержать ее здесь? Что она — одна из его рабынь? И вдруг Эмилия прозрела. Конечно, она рабыня, уже много лет рабыня. И сейчас она бежит отсюда, как эти черные рабы, о которых пишут в газетах.

Эмилия подхватила свой чемодан, вышла на веранду, спустилась с крыльца, прошла по тропинке за калитку, посмотрела на длинную пыльную дорогу, ведущую к Сент-Микэлсу и зашагала вперед.

До плантации Лоусона было почти две мили и, очутившись в благодатной тени небольшой рощи, Эмилия присела отдохнуть. Пока что все в порядке, это расстояние пройдено быстро. Она энергично потерла онемевшую руку и попыталась вспомнить, нет ли в ее тяжелом чемодане вещей, которые можно выбросить. Да уж, ноги она сотрет в кровь. Впрочем, скоро шоссе. Но если никто не подвезет ее, на пароход она опоздает. Надо спешить!

Позади застучали колеса, но Эмилия не слышала ничего, пока подвода, запряженная мулом, не поравнялась с ней. Лишь тут она остановилась, чувствуя, что ноги ее подкашиваются. Остановился и мул без всякой команды возницы-негра. Это был не тот мул и не тот старый негр, которых однажды утром, шесть лет тому назад, обогнала Эмилия на проселочной дороге. Столько негров разъезжает на запряженных мулами подводах по дорогам восточного побережья! Этот негр был молод, и видел он очень хорошо. И то, что он увидел, весьма его озадачило и встревожило: белая женщина одна на дороге, тащит чемодан и, по всем признакам, собирается попросить, чтобы он ее подвез.

«Нехорошо!» Мрачный как туча негр ждал, что она скажет.

Эмилия улыбнулась и сконфуженно откашлялась. Мул флегматично посмотрел на нее.

— Парень, — заговорила она, и тон ее подтвердил худшие опасения негра, — ты не в Сент-Микэлс ли направляешься?

— Нет, мэм. Чуть только по дороге и сразу назад. Нет, мэм! Даже близко к Сент-Микэлсу не подъеду. Ох, нет, мэм!

Очень уж рьяно он отпирается! Эмилия видела, что лицо у негра растерянное, и, поскольку она теперь многое понимала, поняла и причины этой растерянности. Надо было успокоить его.

— Понимаешь, я хочу вовремя добраться в Сент-Микэлс. Надо успеть на пароход, — доверительно сказала Эмилия.

Во взгляде негра промелькнула какая-то искорка. Человек, который куда-то едет, всегда вызывал здесь интерес. Но возница молча покачал головой. Эмилия отвела глаза. Дорога, казалось, трескалась под палящим солнцем.

— Видишь ли, я уезжаю очень далеко. — Теперь она посмотрела ему прямо в лицо, как смотрят в лицо другу, и тихо проговорила: — Я держу курс на Полярную звезду.

Возможно, что руки негра крепче сжали поводья. Во всяком случае, мул внезапно мотнул головой. Черное лицо словно окаменело. Одно мгновенье стояла полная тишина. Потом негр неторопливо огляделся по сторонам. Направо и налево пустынные поля, кое-где одинокие деревья да пыль столбом.

Он спрыгнул с подводы и поднял чемодан Эмилии. Сказал, не глядя на нее:

— А я ведь вспомнил, мэм. Я, пожалуй, мог бы доехать до Сент-Микэлса. Пожалуй, да.

— О, спасибо! Большое тебе спасибо! — воскликнула Эмилия с таким жаром, что негр не удержался от улыбки.

— Позвольте, я тут устрою вам местечко позади.

И он действительно устроил для нее место, отодвинув в сторону мешки и вязанки дров. Это был отнюдь не мягкий экипаж, но он благополучно доставил ее в Сент-Микэлс. Эмилия вылезла у рынка, чтобы не привлекать излишнего внимания. Однако негр настоял на том, чтобы поднести ее чемодан до пристани.

— Мэм, — сказал он, вертя в руках свою широкополую соломенную шляпу. — Оно, конечно, вам чудно покажется, только… я вам желаю удачи.

И Эмилия, глядя на него сияющими глазами, ответила:

— Спасибо, спасибо, мой друг. И тебе того же!

Невольник, лениво прислонившись к груде мешков, ждал, пока не убрали сходни; из-под опущенных полей шляпы он бросал быстрые настороженные взгляды во вое стороны. Затем, когда полоса грязной воды между берегом и судном стала совсем широкой и пароход плавно двинулся вперед, негр выпрямился, помахал своей шляпой в воздухе и, утирая со лба капли пота, громко проговорил:

— Дай бог!

Вашингтон становился настоящей проблемой для бостонских аболиционистов. Однажды вечером в редакции «Либерейтора» собралась небольшая группа людей, чтобы выработать план действий.

— Все дороги для нас закрыты! Наши газеты даже не. доставляются почтой! — сердито говорил Паркер Пиллсбери, вскидывая голову.

Квакер Уильям Коффин примирительно отвечал ему:

— Вашингтон — рабовладельческий город. Ты должен считаться с фактами.

— Но ведь это наша столица, это город, в котором несколько тысяч жителей, а рабовладельцы окружают его глухими стенами, — раздраженно подал реплику священник Уэнделл Филиппс.

— Нам следовало бы провести собрание в Вашингтоне, — и Гаррисон печально вздохнул, думая о том, сколько невежественных, заблуждающихся людей живет в этом городе.

Эти слова были встречены глубоким молчанием. О собрании аболиционистов в Вашингтоне не могло быть и речи. Несколько Южных штатов уже объявили денежную награду за голову Гаррисона. Фредерик, сидевший поодаль, внимательно изучал нахмуренные, озабоченные лица; он понимал, что каждый человек в этой комнате так или иначе взят на заметку. Все они являлись агентами Общества борьбы с рабством, и дороги на Юг были им заказаны так же, как и ему. А Вашингтон был Югом. Вдруг с порога раздался тягучий голос:

— Джентльмены, вы можете больше не беспокоиться. Для меня Вашингтон — это дом. — И стройный мужчина шагнул вперед, в освещенную часть комнаты.

Заслышав этот мягкий, тягучий южный выговор, Фредерик оцепенел. Но никто не поднял тревоги, а в негромком приветствии Гаррисона прозвучала радость:

— Гамалиель Бэйли!

Мужчина продолжал:

— Я слышал только часть разговора, но достаточно, чтобы выразить свое полное согласие. Нам действительно нужен представитель в Вашингтоне. Я не хочу льстить себе, но я готов.

— Нет! Вы нужны нам здесь, — отозвался Гаррисон с непривычной для него страстностью.