Николай Долгополов - Вартанян

На основании этих материалов я дал в 1964 году, под псевдонимом Вит. Королин, публикации в популярнейшем тогда еженедельнике «Неделя», издававшемся при «Известиях». Вот маленький отрывочек, который введет в курс дела.

Виталий Викторович протянул мне небольшую папку. В ней — вырезки из «Недели» и других изданий, оригиналы его семнадцатистраничного материала. И тут я позавидовал полковнику. Как всё аккуратно подобрано — листочек к листочку. Протянул руку, снял с полочки. А у меня дома…

Короткое улыбнулся:

— Зря вы меня захваливаете. Это все я собрал и разобрал в последние годы. А до отставки не до того было. Придет время, и вы со своими архивами разберетесь.

Но перейдем к статье Вит. Королина «Черный клад Черных озер»:

«<…> Пришел июль 1964 года. Со страниц мировой прессы прозвучали названия мало кому известных за пределами Чехословакии озер — Черного и Чортова. Сотрудники пражского телевидения приехали сюда снимать фильмы о шумавских легендах. В подводных съемках им помогали водолазы-любители из Союза содействия армии. Но вместо хоровода веселых русалок и водяных участникам экспедиции пришлось увидеть призраки Второй мировой войны — заминированные ящики. После предварительного изучения часть их была представлена общественности.

Несколько дней назад в Праге состоялась пресс-конференция, организованная министерством внутренних дел ЧССР, в ходе которой министр тов. Штроугал ознакомил представителей прессы, радио и телевидения с несколькими из многих сотен важных нацистских секретных документов, которые нашли на дне Черного озера».

Здесь же фото, на котором «стрелками обозначены места, где нашли гитлеровские документы».

Ящики вскрыли. Всё, что хранилось в них, — правда до последнего слова. И об оккупации, о расстрелах, о роли местных гитлеровских приспешников. Никаких выдумок! Но документы, что называется, «всплыли» на поверхность таким вот таинственным образом, и потому интерес вызвали повышенный. Их проверили, признали достоверными. И на этой основе появилось множество публикаций. Не только в нашей и в чехословацкой прессе, но и в западной. Смотрите, какие заголовки: «Кулисы Третьего рейха», «Тайны Черного озера», «Совершенно секретно: тайны Шумавских озер»…

И на работе, продолжает Виталий Викторович, это было хорошо воспринято.

Агаянц — это высокий образец для подражания. Он и оперативный работник, и политический руководитель. Человек огромнейшего личного обаяния. Умел построить отношения, умел внушить доверие к себе, умел завоевать человека. Я глубоко уверен, что именно эти качества, которые в свое время еще в Тегеране, в работе с той же «Легкой кавалерией», сыграли решающую роль. Он был примером для Геворка Вартаняна и его ребят. По-моему, Геворк Андреевич невольно перенял даже его манеру общения. Агаянц знал, как заинтересовать своих товарищей решением сложнейшей проблемы, передать им свое видение ее решения. Он всегда был решителен, смел и одновременно исключительно осторожен…

И в заключение этого рассказа — несколько строк из книги ветерана разведки Всеволода Радченко «Главная профессия — разведка»:

 «<…> Эту службу создавал сам Иван Иванович. При нем служба заняла важное место в ПГУ и добилась в ряде случаев выдающихся успехов. Я прекрасно понимаю, что годы работы в службе стали основой для моего роста. В первую очередь не в должностях и званиях, а в развитии эрудиции разведчика, расширении политического кругозора. Масштаб задач, ширина и глубина проработки операций обязывали к очень большой напряженной деятельности…

Атмосфера усердия, напряженной работы, углубленного анализа возникающих проблем постоянно в службе… поддерживалась лично Агаянцем. Сам он работал, не жалея себя… Агаянцу сделали операцию на коже, небольшую, казалось бы, он уже вышел на работу, но через 2—3 месяца вновь лег в "Кремлевку". Я, как партийный секретарь службы и "старый кадр", служивший с первых дней создания службы, регулярно бывал в ЦКБ у Ивана Ивановича.

Болезнь развивалась очень быстро. Однажды Агаянц пригласил меня пройтись по парку. Было тепло. Говорили о делах. Но вдруг он остановился и сказал, что у него неожиданно появились опухоли в районе подмышек и в паху и… замолчал. Я попросил его разрешения посоветоваться в службе о возможности помочь в лечении, так как этот вопрос, как я понимал, приобретал чрезвычайный характер. Прибыв на работу, доложил о своих худших опасениях заму Агаянца С. А. Кондрашо-ву (впоследствии генерал-лейтенант СВР. — Н. Д.). Он при мне позвонил Ю. В. Андропову, председателю КГБ. Реакция была немедленной. Председатель тут же предложил организовать у Агаянца консилиум лучших врачей Москвы.

Я был при проведении консилиума в ЦКБ. Выводы были неутешительными: быстро прогрессирующий рак. Один из профессоров прямо назвал сроки жизни — 3—4 недели. Так и случилось…»

Похоронен Иван Иванович Агаянц на Новодевичьем кладбище рядом с женой. У черной приземистой стелы лежат красные гвоздики.

ЧАСТЬ 2

Глава 7.

ГЕРОЙ В ОСОБЫХ УСЛОВИЯХ

О супругах Вартанян рассказывает генерал-майор СВР Юрий Иванович Дроздов, возглавлявший с 1979 по 1991 год нелегальную разведку.

Юрий Иванович Дроздов — фигура в Службе легендарная. Разговоришься иногда с его коллегами, и при воспоминании о каком-нибудь бывшем начальстве услышишь порой сдержанное: да, был такой-то. К генерал-майору Дроздову это не относится. Вот человек, кто почитаем буквально всеми! И нелегалами — особенно. Нередко приходится слышать: «Это было при Дроздове… Так придумал Юрий Иванович… И тогда я пошел к начальнику Управления "С"…»

Герой России Алексей Михайлович Козлов, выданный предателем и просидевший в камере смертников в ЮАР, чуть не молится на Юрия Ивановича. Ну, кто еще кроме обладавшего не только огромным опытом, но и смелостью Дроздова мог вновь отправить засветившегося нелегала на новые подвиги «под чужим обличьем» — то есть возвратить его на нелегальную работу?

Ценил своего бывшего начальника и Геворк Андреевич Вартанян. Довелось им поработать вместе.

Дроздова никак не назовешь кабинетным работником. Он был резидентом в США и Китае; 12 лет возглавлявший самое закрытое управление внешней разведки, известное под литерой «С», он и сам имел опыт нелегальной работы. Он, как «кузен Юрген Дривс», вытаскивал из американского плена полковника Абеля. Затем появился и, сделав нужную работу, исчез в ФРГ некий «инспектор Кляйнерт», который весьма аккуратно сумел убедить кое-кого из заинтересованных американцев, что им очень нужен некий ученый… На самом же деле тот ученый, известный в Москве под условным именем «Александр», являлся прямым «наследником» Абеля. Он отработал в США 15 лет и благополучно вернулся на родину. А был еще и не скрывавший нацистских взглядов барон фон Хоэнштейн, который на самом деле успешно поработал в Западной Германии для советской нелегальной разведки. Эту роль также «исполнил» Дроздов, в совершенстве владевший немецким…