Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя

С началом темноты пехотинцы привезли в авиаполк и летчика со сбитого гиганта:

— Вот вам союзник-авиатор, разбирайтесь с ним сами, некогда с ним возиться.

Летчик оказался опытным — служил и летал и на европейском театре и на Дальнем Востоке. Его в вышестоящий штаб ночью не отправили, опасно было, переночевал он у нас, даже в кино с нами вечером съездил в расположение бао, а на следующий день утром его увезли с аэродрома в штаб авиакорпуса.

Это была не первая моя встреча с союзниками. Впервые я познакомился с американским летчиком на аэродроме в Полтаве, весной в 1944 году. Он на самолете-разведчике, по-моему, это была «Канберра», облетал, производя аэрофотосъемку, многие крупные города Европы, в том числе и Берлин.

Русский по происхождению, он сносно говорил по-русски и рассказал, что родился в Воронеже, а в 1921 году родители выехали в США и увезли его грудным ребенком. Оказалась мы, одного года рождения.

Мне довелось рассмотреть его полетную карту и я увидел, что многие промышленные объекты на ней обведены в красный кружок. На мой вопрос:

— Что это значит? — он отвечал:

— Эти объекты бомбить запрещено — вложен американский капитал!

Позднее я не раз вспоминал этот эпизод и думал — как же изощренно и настойчиво готовили страны запада Германию к походу на СССР, как жадно и цинично в конце войны старались они спасти свои капиталы, порой не нанося ударов по важным военным заводам, зато задействуя сотни самолетов в «площадных» бомбардировках жилых кварталов немецких городов.

Война фактически подходила к концу. В полк после излечения прибыл Валентин Алексеевич Фигичев, и весь личный состав авиаполка в полном его составе собрался в апреле месяце 1945 года.

Такого наступления, которое провел 1-й Украинский фронт от Вислы до Одера, история войн и военного искусства не знала. В Висло-Одерской операции Советские войска за 20 дней прошли Польшу, половину территории Германии и с юго-востока подошли к Берлину.

После окружения Берлина, часть войск 1-го Украинского фронта была направлена на освобождение Чехословакии, в числе этих войск была 2-я ВА генерала С. А. Красовского.

Фактически, в районе Берлина, авиация использовалась эшелонирование мелкими группами, так как применять большие группы массированно было опасно, ведь при этом была не исключена возможность нанесения удара по своим же войскам.

Несмотря на исключительно сложные, необычные условия, авиаторы оказывали большую огневую поддержку нашим наземным войскам во время взятия Берлина и своим постоянным присутствием в воздухе воодушевляли наших солдат на ратные подвиги.

Господство в воздухе, повторяюсь, полностью было на стороне наших военно-воздушных сил, а это значит скорая, победа была обеспечена.

Конечно, взятие Берлина хотя и тяжело досталось нашим войскам, но проведено было классически. Берлин был покорен, взят советскими войсками, точнее, русским солдатом без непосредственной поддержки союзников США и Англии.

6-й гвардейский истребительный авиакорпус генерала А. В. Утина, входящий в состав 2 ВА, из района г. Берлина был перенацелен на выполнение другой важной задачи: прикрыть с воздуха танковую и механизированные армии, которые через Дрезден стремительно начали двигаться в Чехословакию, на Прагу.

Приближался май 1945 года, близок был ДЕНЬ ПОБЕДЫ советского народа над фашистской Германией и полного освобождения от рабства многих стран Европы.

Глава X. Окончание войны и учеба в академии

Приближался День Победы над фашистской Германией. У каждого человека возникала мысль, как определить себе жизнь в мирных условиях.

У меня была одна мысль — поехать сразу после войны в Военно-воздушную академию, хотя от однополчанина, дважды Героя Советского Союза Н. Д. Гулаева, в полку ничего не было известно. Как идут у него дела? Как складывается его судьба? Писем он писать не любил и, поглощенный новыми заботами, если можно так выразиться, забыл боевых товарищей, хотя уехал на учебу в Академию совсем недавно, в сентябре 1944 года.

В первых числах мая 1945 года вызвал меня командир полка Валентин Алексеевич Фигичев и дал указание быть готовым к отлету в Советский Союз поедешь на учебу.

На сей раз отказываться я не стал, как это было в 1944 году, когда посылали меня на учебу в Академию. Тогда я заявил:

— Я начал воевать в первый день и должен дойти до победного конца.

Теперь же конец войны вырисовывался: наши войска уже сбили свастику с Рейхсканцелярии и водрузили красное знамя над Рейхстагом.

К концу войны все полки нашей дивизии стали гвардейскими — 438-й иап стал 212-м гвардейским, а 508-й — 213-м гв. иап. Гвардейское знамя было присвоено и нашей 205-й дивизии, ставшей 22-й гвардейской истребительной авиационной Кировоградской Краснознаменной орденов Ленина и Кутузова дивизией, и 7-му корпусу, ставшему 6-м гвардейским истребительным авиационным Львовским Краснознаменным ордена Суворова корпусом.

Вскоре прилетел за мной самолет У-2 из авиадивизии, попрощался я с друзьями и полетел в город Оппеле, что на реке Одер.

Когда самолет заходил на посадку, обратил внимание, что на аэродроме очень много наших самолетов разных типов, даже пришла шальная мысль: направить бы сюда 20–30 самолетов на штурмовку аэродрома, вот бы весело было. Всю войну прослужил в авиации и никогда не видел, чтобы так плотно, так открыто стояли самолеты. С моей тогдашней точки зрения в этом было что-то необычное, вызывающее.

В действительности, на аэродроме из-за наличия бетонированной полосы базировались и бомбардировщики, и штурмовики, и истребители, и транспортные самолеты. Грунтовые аэродромы тогда еще не подсохли.

На аэродроме Оппеле я получил предписание, где было сказано, что направляюсь на учебу, но не в Академию, а пока что на курсы в г. Липецк. Там же в Оппеле довелось мне неожиданно встретиться с Н. Д. Гулаевым…

Вспоминаю, как летели мы в Москву на самолете Ли-2 с личными вещами какого-то командира. Забились мы с Николаем Дмитриевичем как мыши среди тюков. Наступал позорный период «чемодании».

В Москве заехали к родителям нашего комдива Л. И. Горегляда, познакомились с его отцом, матерью и сестрой Ниной. Нина впоследствии стала женой Н. Д. Гулаева.

Коля Гулаев остался в Москве, а я уехал в Липецк на Высшие офицерские курсы. Липецк я хорошо знал, так как мы базировались там еще в 1942 году. Более того, в Липецке и до войны были Высшие командирские курсы военно-воздушных сил. В довоенные годы там учились и немецкие летчики. Наверное они сохранили об этом городе хорошие воспоминания, поскольку во время войны на Липецк не упало ни одной бомбы.