Валентин Пикуль - Мальчики с бантиками
– А я… заснул и не вижу никаких ламп. Тогда как?
– Тебя разбудит сирена ревуна. Гирокомпас потребует, чтобы срочно усилили подкачку воды на помпе. Опасный жар в нем исчезнет, и гирокомпас сам погасит красные лампы. Снова врубит спокойные – синие… Ты штудируй учебник Дэ Михайлова, а читать профессора Бэ Кудревича тебе рановато.
В руке мичмана – маленькая книжечка с загадочным названием: «ПШС».[4]
– Дадите с собой почитать?
– Нет. Читай здесь. У меня такая только одна…
Савка забрел в клуб, где размещалась юнговская библиотека. Здесь он встретил и Аграмова, который, водрузив на нос очки, блуждал среди стеллажей, отыскивая для себя чтение.
– Мне, – сказал Савка вольнонаемной библиотекарше, – дайте «ПШС».
Лохматые клочки бровей Аграмова удивленно вздернулись над стеклами очков, но он смолчал, прислушиваясь.
– Нету такой, – отвечала библиотекарша. – Почитай-ка лучше «Морскую практику» своего начальника товарища Аграмова.
Эта попытка беспардонной лести, кажется, не пришлась по вкусу каперангу, и он сердито крякнул за стеллажом.
– Спасибо, – приуныл Савка. – «Морская практика» у нас в классе лежит, по ней учимся. Значит, «ПШС» нету… Жалко, что нету. Ну, тогда дайте мне каких-нибудь стихов. Чтобы покрасивей были!
Библиотекарша долго не размышляла:
– Вот тебе песенник для самодеятельности.
Савка взял песенник и уже собрался уходить, когда Аграмов выбрался из-за стеллажей. Палец капитана первого ранга, словно хищный крючок – дерг, дерг, дерг! – притянул юнгу к золотым пуговицам его мундира (начальник Школы юнг уже носил на плечах погоны).
– Напомни мне, пожалуйста, – сказал Аграмов, – о чем говорится в «ПШС»?
– Гирокомпас «новый аншютц» советского производства.
Начальник школы снял очки и сунул их в карман.
– А зачем тебе это? – вопросил строго.
– Хочу знать. Очень интересно. Сейчас-то уже попривык, а раньше спать не мог… Жаль, нет на Соловках трехфазового питания!
Аграмов веселейше расхохотался:
– Как же нет? Именно трехфазовое питание: завтрак, обед и ужин… А зачем тебе, рулевому, три электрофазы?
– Если б наша подстанция в Савватьеве дала три фазы по триста тридцать герц, мы бы его запустили.
– Кого запустили?
– Гирокомпас…
Аграмов с любопытством взирал на маленького юнгу.
– А откуда ты знаешь, как надо его запускать?
– Это просто. Врубаю переключатели на борт. Вспыхивает синяя лампа. Потом – щелк! Значит, реле сработали. Ага, думаю, все в порядке. Теперь не зевай. Смотрю на ампердатчики. Стрелки показывают от двух до трех ампер – я спокоен! Все идет как надо. Тогда я лезу прямо под койку и там… там…
– Стой! – задержал Аграмов бурную Ниагару слов. – Под какую же койку ты собираешься залезать?
– Так надо.
– Да при чем койка-то?
– Я собираюсь служить непременно на эсминцах, – деловито растолковал Савка, – а мичман Сайгин сказал мне, что моторы водяных помп на эсминцах установлены ради экономии места под койкой штурманского электрика… Вот я и полез туда! Чтобы включить…
Аграмов круто повернулся к библиотекарше:
– Выдайте ему «ПШС»! Он, ей-ей, стоит того.
– И дала бы. С превеликим удовольствием, – отвечала барышня. – Да нам не прислали. Он же из роты рулевых, а штурманских электриков у нас не готовят…
– Жаль, – вздохнул на это Аграмов.
Он забрал из рук Савки песенник, раскрыл наугад:
Эх, гармонь моя, гармонь —Говорливы планки.Каждый вечер по селуБродят три тальянки.
– И тебе это нравится? – хмыкнул он, спрашивая.
Савка молчал. По наивности он думал, что все напечатанное хорошо уже только потому, что оно напечатано.
– Не трать попусту время, мальчик, – наказал ему Аграмов, возвращая песенник библиотекарше. – Заберите у него это… барах-ло! Дайте Блока! И запомни, юнга Огурцов, на всю жизнь: лучше уж совсем без книги, нежели с плохой книгой.
– Есть! – ответил Савка.
Свершилось: капитан первого ранга Аграмов пожал ему руку.
* * *С первого апреля юнги станут сдавать экзамены за первый семестр обучения. Эта весть словно подхлестнула каждого – алчно, как голодные на еду, юнги набросились на учебники. Даже плохо успевающий Финикин оживился: ходил по кубрику и бубнил, бубнил:
– Вся служба корабля делится на боевые части, всего их семь. БЧ-I – штурманская, БЧ-II – артиллерийская, БЧ-III – минно-торпедная, БЧ-IV – наблюдательная и связи… Люки и горловины имеют маскировку из трех литеров: «З» – задраены постоянно, «П» – по приказу, а с литером «Т» их задраивают только по тревоге…
Заскочил в кубрик рулевых Витька Синяков.
– Извозчики, неужто чинарика не найдется?
– Мы некурящие, – сказал Коля Поскочин.
– По соплям вижу, – приуныл Синяков…
Очевидно, потому, что несчастный все время мечтал о табачной затяжке, у него совсем не было времени как следует учиться.
Росомаха так сказал Витьке:
– Обалдуй и охломон ты порядочный. Таких, как ты, у которых мозги в дыму, будут при выпуске отправлять прямо на ТОФ.
– Меня? На торф? – очумело спросил Синяков, ослышавшись.
– Балда! На Тихоокеанский флот, где воевать пока не надо…
Синяков отмахнулся:
– А плевать! Как-нибудь и там прошкандыбаюсь. Вам-то всем, – обратился он к юнцам, – еще табанить и табанить. А мне уже призывной возраст подходит. Пяток лет отваляю во славу Отечества и – кепочку в зубы, фертом пойду на бережок…
Когда двери за ним закрылись, Джек Баранов сказал:
– Топить таких надо. Чтобы они до берега не доплыли!
Скоро стало известно, что те юнги, которые ловчили на политзанятиях, хлопая ушами, должны жестоко поплатиться за свою халатность. События в войне на суше и на море, политическая обстановка в стране и за рубежом были включены в программу предстоящих экзаменов. Германия после поражения под Сталинградом была погружена в траур, а на фронте наступила полоса короткого затишья. Но враг еще силен и коварен, он еще не однажды способен напрячь свои силы, и им – юнгам! – еще предстоит с этим врагом схватиться…
Кравцов частенько появлялся в роте; правая рука обязательно в кожаной перчатке, а левая держит смятую перчатку.
Аккуратист флотского толка, лейтенант был помешан на чистоте.
– Посмотри на мои ногти… видишь? Неужели так трудно привести и свои в порядок? Как же ты собираешься на флоте служить, если грязно под ногтями? Старшина, я недоволен. Плохо, плохо…
Росомаха, навытяжку, «ел» лейтенанта глазами.
– Слежу. В уши по утрам заглядываю. Ноги мыть заставляю…
Кравцова юнги спрашивали о предстоящих экзаменах.
– Все будет, как было в школе, – успокаивал их лейтенант. – Подходите к столу и тянете билет. Кто знает – отвечает, кто не знает – тому кол.
