Георгий Литвин - На развалинах третьего рейха, или маятник войны
В первые дни войны на Восточном фронте Геринг отдал приказ о расстреле в воздухе летчиков, спасающихся на парашюте. Позже, в 1943 году, приходилось уже учитывать, что за такие действия, произведенные на виду большого количества людей, когда-нибудь, возможно, придется отвечать. Например, в приказе командующего немецкими войсками в Крыму от 31 августа 1943 года говорилось, что «в последнее время отмечаются случаи, когда в тылу немецких войск выбросившиеся с парашютом советские летчики обстреливаются немцами и многие из них гибнут. Это недопустимо, ибо их нужно допросить, получить от них интересующие командование сведения. Запрещается стрелять по парашютистам, кроме того, и в таких случаях:
а) когда видно, что спускающийся на парашюте вражеский летчик приземляется на своей территории;
б) когда вражеские парашютисты приземляются в тылу наших войск и нет возможности их захватить в плен. Об этом немедленно нужно сообщить в соседние воинские части, чтобы организовать поимку. Захваченных парашютистов немедленно сдавать в разведотдел…»
В начальный период войны в немецкий плен попало много авиаторов из наземных служб, ибо они отходили на восток последними, выпустив в полет летчиков, зачастую когда немецкие танки уже врывались на аэродром. Летчики попадали в плен, потеряв ориентировку или сев на уже занятый немцами аэродром, о чем они не знали. Попадали в плен и после прыжка с парашютом из горящего самолета. Добровольные перелеты на сторону противника были чрезвычайно редки, хоть немецкая пропаганда и утверждала, что перелеты в плен были массовыми.
Но предатели все-таки были. Война, как и любое резкое изменение жизни страны, поднимает из глубин души как самое светлое, так и самое темное. Появляется желание использовать изменение обстановки для достижения давно вынашиваемых планов. В Красной Армии служили и бывшие солдаты и офицеры белой армии, из которых далеко не все примирились с Советской властью, а также, как я уже говорил выше, жертвы раскулачивания, расказачивания, обиженные Советской властью в ходе бескомпромиссной борьбы с религией, недовольные методами проведения национальной политики и т. д., и просто расчетливые трусы, посчитавшие, что с Советской властью уже покончено (таких, кстати, сегодня пруд пруди).
Были такие и среди летчиков. На основании архивных документов и послевоенных публикаций немецких авторов относительно авиации армии Власова вырисовывается такая картина. В августе 1942 года некоторые бывшие советские летчики — майор Филатов, капитан Ракушинский, лейтенант Плющев и, возможно, другие — в Осинторфе (Осиновке), под Оршей, предложили свои услуги немцам. Осенью 1942 года под командованием майора Филатова было создано подразделение при группе армий «Центр». По сведениям из архивных документов, действовало оно до февраля 1943 года. Начальником штаба этого подразделения был полковник Рил (национальность не указана), а затем полковник Боярский. Авиационным подразделением это формирование назвать трудно: фактически это была использовавшаяся немцами в борьбе с партизанами стрелковая бригада, в которой служили советские военнопленные и эмигранты. Правда, в ней было несколько летчиков.
Известны случаи использования пленных авиамехаников, мотористов для работы под присмотром немцев, в частности, на аэродроме Заднепровье (район Смоленска).
На должность командующего власовской авиацией немцы готовили бывшего генерала Мальцева, 1895 года рождения, происхождения из крестьян Владимирской области. В Красной Армии он служил с 1918 года, до 1937 года был членом ВКП(б). Командовал ВВС Сибирского военного округа, впоследствии репрессирован. В 1939 году реабилитирован и назначен начальником санатория Гражданской авиации в Ялте. После оккупации немцами Ялты стал ее бургомистром.
В 1943 году вербовка советских летчиков в спецлагерях для авиаторов, где режим был очень строгим, в армию Власова активизировалась. Сборный пункт для летчиков был в городе Сувалки. После отбора кандидатов их в течение двух месяцев учили, затем восстанавливали воинские звания, которые они имели в Красной Армии, и направляли в авиагруппу «Хольстерс» (по фамилии командира авиагруппы) в район Морицфельде возле города Инстенбург (Восточная Пруссия). Здесь летчики восстанавливали свои летные навыки на советской трофейной авиатехнике. Обслуживали эти машины также бывшие военнопленные и, возможно, эмигранты.
Часть авиационных инженеров направлялась на аэродром Берлин Темпельсгоф, где они вместе с немцами изучали трофейные новые советские самолеты. Летчики учились летать и на немецких самолетах. Затем их использовали в основном в качестве «перегонщиков» немецких самолетов с заводских аэродромов на аэродромы люфтваффе.
В Прибалтике действовали 11-я авиагруппа, включавшая три эскадрильи эстонских летчиков, 12-я авиагруппа из двух эскадрилий латышей, и 1-я, «восточная», эскадрилья — из русских. По немецким данным, «русская» эскадрилья до июня 1944 года совершила не менее 500 боевых самолето-вылетов против «своих».
В Белоруссии против партизан воевало девять экипажей-предателей на самолетах У-2. Отдельные экипажи, состоящие из бывших советских граждан, воевали и в составе немецких авиаэскадр. Некоторые из бывших советских летчиков были награждены немецкими орденами. Вот данные о некоторых «бывших сталинских соколах». Полковник Ванюшин — бывший начальник штаба ВВС Орловского военного округа, а затем командующий авиацией 20-й общевойсковой армии; Герои Советского Союза капитан Бычков и старший лейтенант Анпилевский; капитан Метл из ВВС Черноморского флота; капитаны Артемьев, Победоносцев, майор Суханов и другие. Воззвания к авиаторам о переходе на сторону немцев подписывали Бычков, Анпилевский, женщина-майор Ситникова, бывший начальник связи 205-й истребительной авиадивизии, дезертировавший из Красной Армии командир полка полковник Будак, летчик Хакимов и другие.
Конечно, нужно критически относиться к публикациям немцев, ибо эти обращения были частью проводившейся ими пропаганды с целью перехода солдат и офицеров Красной Армии на их сторону, однако нужно осторожно относиться и к оправданиям тех, кто якобы подписывал обращения. Может быть, кто-то из них пытался схитрить, вырваться из ада лагерей и потом как-нибудь перелететь к своим, но жизнь сурова… После окончания войны около 200 авиаторов из армии Власова были по требованию Советского правительства возвращены из Франции в СССР. На суде над Власовым и его сообщниками в качестве свидетелей выступили Бычков, Анпилевский, майор Тарковский, которые заявили, что их насильно зачислили в армию Власова и они воззваний не подписывали и что это сделали за них немцы. Генерал-майор Мальцев во Франции пытался покончить с собой, но его вылечили, доставили в Москву на суд и по решению военного трибунала повесили вместе с Власовым и другими предателями.
Надо отметить, что авиация армии Власова реальной военной силой не обладала и играла скорее пропагандистскую роль. Одна истребительная эскадрилья из пятнадцати самолетов, состоящие одна — из пяти бомбардировщиков Хе-111, другая — из двенадцати пикировщиков Ю-87 бомбардировочные эскадрильи, несколько учебных самолетов и самолетов связи, уже упомянутые несколько У-2 влияния на ход войны оказать не могли. Да и сама армия Власова тоже была не очень многочисленной и ненадежной. Немцы боялись ее держать на фронте целиком и использовали только отдельные подразделения под тщательным своим контролем…
Большинство советских летчиков и в плену остались верными присяге… Пример тому — судьба летчика-истребителя Девятаева из авиадивизии А. Н. Покрышкина. Ему удалось на немецком аэродроме захватить бомбардировщик Хе-111 и вместе с несколькими другими военнопленными перелететь через линию фронта. После подвига — снова лагерь, теперь уже советский. Когда Девятаева реабилитировали и встал вопрос о присвоении ему звания Героя Советского Союза, совет профессионалов в Главном штабе ВВС обсуждал вопрос: мог ли летчик-истребитель, никогда не летавший и на своих бомбардировщиках, поднять в воздух и перегнать через линию фронта бомбардировщик вражеский? Один из «околоавиационных» генералов упорно доказывал, что не мог, если только его не готовили немцы. Но другой генерал, заслуженный летчик-фронтовик, убежденно доказывал, что есть обстоятельства, в которых смелый и умелый может все. Так Девятаев стал Героем Советского Союза, Как жаль, что такой генерал не встретился ему раньше, перед отправкой в «родной» лагерь!..
Были герои, были и предатели. А вот рассказ бывшего военнопленного о том, как немцы разжигали национальную рознь в лагерях и настраивали пленных в первую очередь против евреев.
Когда я работал в Берлине, мне пришлось побывать на фильтрационном пункте, где проходили проверку бывшие наши военнопленные. В пригороде Берлина находился военный городок, который усиленно охранялся. Находившиеся там солдаты и сержанты различных возрастов были хорошо обмундированы, занимались хозяйственными работами, строевой подготовкой. С ними проводились политзанятия. Офицеры-контрразведчики беседовали с бывшими пленными, заполняли анкеты и решали дальнейшую их судьбу. Пополнялся этот контингент бывших военнопленных за счет прибытия их из западных зон оккупации и других стран Европы, ибо наши люди были тогда везде. Если у проверяющих не возникало сомнения, что пленный вел себя достойно в плену, принималось решение и выдавалась справка, в которой указывалось, что такой-то прошел проверку при такой-то воинской части. Если возраст подпадал под указ о демобилизации, то их здесь же демобилизовывали, выдавая им соответствующие документы. Затем организованно, командами отправляли на Родину. Если же это были солдаты и сержанты, сверстники которых продолжали службу, то их тоже отправляли командами для пополнения воинских частей во внутренние военные округа. Подозреваемые в совершении деяний против Родины направлялись уже под конвоем в специальные лагеря для дальнейшей проверки. Те же лица, на которых имелись неопровержимые данные об измене Родине, злодеяниях против своих сограждан, участиях в боевых действиях против Красной Армии, шпионаже и т. д., представали перед военными трибуналами, которые выносили приговоры: заключение в лагерях вплоть до 25 лет или к смертной казне. Получившие сроки заключения направлялись в ГУЛАГ. Приговоренные к смертной казни тоже направлялись в спецлагеря, ибо они были еще нужны, так как многое знали и могли помочь следствию относительно других государственных преступников.
