Мария Щербак - 50 знаменитых звездных пар

Через два года после защиты жены Михаил стал первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. На этом месте историки пишут: если бы Горбачев стал первым в Дудинке, Красноярске, Благовещенске, мир не узнал бы ни о нем, ни о достоинствах его славной жены Раисы. Ставрополье – идеальный трамплин для карьеры. Потому-де, что к краю относился район Кавказских минеральных вод, куда партийная элита приезжала попить нарзану. Слишком многое тогда сошлось в одной точке.

Нужно было, чтобы у крайкомовского лидера Горбачева была неординарная жена – и кандидат наук, и с талией, и способная показать мужу, что любить можно не только партию, чтобы в семье Горбачевых царило безграничное взаимопонимание, выраженное в естественной смычке личного с общественным, чтобы у шефа КГБ СССР Юрия Андропова были больные почки, но чтобы его при этом кроме состояния собственного здоровья волновали судьбы страны. Мало того, нужно было, чтобы этот главный кагэбэшник писал сентиментальные стихи и был способен оценить удовольствие – разговаривать с хорошенькой и образованной Раисой. И наконец, надо же было такому случиться, чтобы Горбачев и Андропов оказались земляками, ставропольчанами. Поэтому, когда после внезапной смерти Федора Кулакова в Кремле освободилось то единственное место, на которое Горбачев с его узкой специализацией мог претендовать – пост секретаря ЦК по сельскому хозяйству, – Михаил очутился в Москве, перепрыгнув сразу через немалое количество карьерных ступенек. Вот такая цепь случайных (или не очень) совпадений.

Став в 1980 г. членом Политбюро, Горбачев вошел в так называемую группу реформаторов, которую негласно возглавлял Андропов. Конечно же, это было не случайно. Михаил Сергеевич всегда отличался если не вольнодумством, то явной тягой к размышлениям, что в среде высших партийных геронтократов вовсе не приветствовалось. К тому же еще в 1961 г. он был делегатом XXII съезда КПСС, участники которого вместе с партийными документами получили свежий номер «Нового мира» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и выслушали доклад Никиты Хрущева о преступлениях Сталина и его окружения. Да и университетское образование дало о себе знать. Как утверждали некоторые сотрудники аппарата ЦК, Андропов открыто покровительствовал Михаилу, а тот, в свою очередь, поддерживал председателя КГБ в его соперничестве с Константином Черненко за пост генерального секретаря ЦК КПСС. После смерти Андропова генсеком все же стал больной Черненко, но к тому времени в высшем партийном руководстве у Горбачева были уже довольно сильные позиции: занимая пост секретаря ЦК КПСС по идеологии, он фактически являлся вторым лицом в партии.

В этом качестве он и нанес визит британскому премьеру Маргарет Тэтчер. Именно тогда, в декабре 1984 г., Раиса и Михаил были впервые замечены журналистами. Это произошло в доме Тэтчер: «“…в СССР мы все принадлежим к рабочему классу”, – неточно выразился Горбачев. И вдруг: “Нет, мы не принадлежим, – перебивает Раиса Максимовна, – ты – юрист”. Горбачев (горячо, несколько ядовито, по-семейному): “Возможно, ты права. Возможно, это только социологическое понятие”. Вот что значит иметь дома социолога!»

И комментарий репортера: «Из всех достойных упоминания событий визита этот короткий диалог наиболее впечатляет. Достаточно того, что жена члена советского Политбюро ему открыто возражает. То, что она возражает ему в присутствии главы иностранного правительства, – беспрецедентно». Вывод: «Российские женщины больше не желают находиться в тени». Заголовки газет тогда кричали: «Единственная из кремлевских жен, которая весит меньше своего мужа!», «Коммунистическая леди с парижским шиком!» Раиса Горбачева отвечала назойливым журналистам: «Я все люблю. Я все ношу. Мне все цвета нравятся».

Она была мила. Она была счастлива. И она была естественна. Спросила, например, госпожу Тэтчер о том, где она купила свои оригинальные сережки. И получила адрес. И вот она идет к «Картье» на Бонд-стрит с человеком из ЦК, которому партия доверила расплачиваться карточкой «Америкэн Экспресс». «Эта женщина стоит мне не только денег, но и нервов!» – говорил довольный Горбачев. И все мужчины Европы его понимали. Спустя 10 лет британская газета «Санди Таймс» опубликовала статью со ссылкой на «бывшего телохранителя Горбачева», где говорилось, что в свое время Раиса страдала от приступов ревности по отношению к Тэтчер и что она называла ее «глупой женщиной». По мнению источника информации, «ревность Раисы Горбачевой была вызвана теплыми и открытыми отношениями между ее мужем и Тэтчер».

В декабре 1984 г. на совещании в ЦК Михаил выступил с докладом «Живое творчество народа», где впервые заявил о необходимости развития хозрасчета и самоуправления, о пересмотре представлений на производственные отношения при социализме, о ликвидации уравниловки в оплате труда, о расширении гласности и «социалистической демократии». Это было первое слово о перестройке, о знаменитых горбачевских реформах, время которых тогда еще не наступило. То, что абсолютно больной генсек Черненко долго не протянет, было ясно всем, но это отнюдь не означало, что приход Горбачева к власти очевиден.

На должность очередного генерального многие прочили первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Григория Романова, с именем которого консервативная часть партийного руководства связывала свои надежды. К тому времени Романову было уже 62 года, но именно такой возраст считался оптимальным для настоящего советского политика. Однако и на этот раз «выручил» Андропов: зная, что такая коллизия в Политбюро рано или поздно может произойти, бывший председатель КГБ еще при жизни провел, как сказали бы сегодня, мощную «пиаровскую акцию» – Романова обвинили в нарушении партийной этики. Правда, история со свадьбой романовской дочери в Таврическом дворце и битьем раритетной посуды потом не подтвердилась, но дело было сделано. Григорий Романов уже не мог считаться достойным соперником Михаила Горбачева на высший партийный пост.

После смерти Черненко на внеочередном пленуме ЦК КПСС генеральным секретарем был избран Горбачев. Говорят, что на решение членов Политбюро повлиял авторитет Андрея Громыко, который заявил, что череду бесконечных похорон генсеков пора наконец прервать, стране и партии нужны молодые руководители. Андрея Андреевича поддержал влиятельный Егор Лигачев, а за ним и другие члены Политбюро. Став во главе страны, Михаил Сергеевич сразу же провел реформы в самом партийном руководстве, отправив на пенсию наиболее консервативных «брежневцев». На первый план вышли люди, которые вместе с Горбачевым стали делать перестройку: Николай Рыжков, Эдуард Шеварднадзе, Борис Ельцин. В должности генсека Михаил Сергеевич пробыл всего 6 лет, до того самого момента, как он, уже президент СССР, добровольно сложил с себя эти полномочия.