Николай Старшинов - Зарево над волнами

По всему рубежу, занимаемому нашим батальоном, стали вспыхивать недолгие, но жаркие схватки с противником.

Однажды, ведя бой в районе консервного завода, взвод соседней с нами стрелковой роты наткнулся на немецкое орудие, простреливавшее улицу. Обойти его пехотинцы не могли. Заметив замешательство у соседей, старшина 1 статьи Никитюк с пятью противотанковыми гранатами подполз к опасному месту.

- Дело это, братцы, мне хорошо знакомо, - кивнул он головой в сторону орудия. - В лучшем виде сниму пушечку.

Словно ящерица, он заскользил на животе между камнями и обломками рухнувших стен. Проскользнул по полузасыпанному землей кювету... Все напряженно следили за ним. Смельчак скрылся за остатками кирпичного забора. Дальше ничего не было видно.

- Дойдет или нет? - задавали бойцы друг другу один и тот же вопрос, ответа на который дать никто, естественно, не мог.

- Может, все... в живых нет человека? Со стороны завода изредка доносились нечастые одиночные выстрелы.

- Не в морячка ли попали?

Судьба отважного старшины тревожила всех.

А ведь как почувствовали. Одна пуля достала-таки Никитюка. Попала в ногу. Ползти стало труднее. Боль туманила взор, тупыми ударами колотила в затылок. Но старшина не повернул назад. Собрав всю свою волю и терпение, он дополз до орудия на близкое расстояние и стал метать в него одну за другой противотанковые гранаты. Бросил четыре. Поднял последнюю. И тут бронебойная пуля угодила прямо в нее. Над местом, где лежал Никитюк, прогремел взрыв...

Матросы ринулись к смолкшему орудию. Его позиция представляла страшную картину разрушения. Искореженный металл, трупы немецких артиллеристов, разбросанные взрывом снарядные ящики... И только самого Никитюка обнаружить нигде не удалось.

На следующий день наши бойцы нашли опаленную, всю в крови флотскую шапку. На подкладке сохранилась надпись: " Никитюк ".

Вот все, что осталось от героя. Хотя нет, в памяти морских пехотинцев остался он сам - мужественный и энергичный, всегда готовый прийти на помощь товарищам. Остался его подвиг - замечательный пример доблести советского воина.

Кажется, не счесть всего, что хранят воспоминания о тех огневых днях. Как живого, и сейчас вижу перед собой совсем еще молоденького бойца. Он невысокого роста, коренастый, чем-то едва уловимо напоминает туго скрученную пружину. Тронь - и она тут же упруго распрямится. Боец увешан гранатами. За поясом ракетница. В руках автомат. Он быстро перескакивает из воронки в воронку, словно не придавая значения непрерывной пальбе и частому взвизгиванию пуль.

Это связной командира пулеметной роты Николай Долбня. Он направляется в одно из наших подразделений, расположенное на правом фланге.

Внимание связного привлекла едва заметная в наступающих сумерках полоска неяркого света, исходящая откуда-то из-под земли. Осмотрелся. Перед ним вражеский блиндаж с пулеметным гнездом.

Находившиеся в соседнем окопе немецкие солдаты заметили матроса. Они притаились, намереваясь взять Николая живым. Долбня метнул гранату. Она зацепилась за нависшие над землей ветви софоры и отскочила в сторону. Ударил немецкий пулемет. Матрос ответил очередью из автомата. Потом отбежал в угол сада и остановился перед высоким каменным забором. Пути к отходу не было. Долбня вернулся и решительно пополз прямо на пулемет. Его уничтожение стало теперь единственным выходом. Иначе - смерть. Иначе он не выполнит приказа своего командира и не сможет передать распоряжение, с которым уже проделал такой опасный путь.

Залег за большим валуном. Приготовил гранаты.

Первая из них разорвалась у цели. Несколько гитлеровцев полегло от автоматной очереди.

Нелегко одному вести сражение с большим количеством вражеских солдат. А что делать? Так или иначе, иного выбора у Долбни не оставалось.

В диске автомата кончились патроны. Перезаряжать некогда. Дорога каждая секунда, каждое мгновение. К счастью, есть еще наган! Из него матрос застрелил троих солдат. Потом, взвалив на плечи трофейный пулемет, связной двинулся по заранее намеченному маршруту выполнять приказ.

Часом позже он докладывал своему командиру:

- Ваше приказание выполнено. Попутно уничтожил семь, а может и больше фашистов и прихватил на память вот этот пулеметик. Стреляет отменно. На себе испытал.

В одной из атак серьезное ранение получил командир стрелковой роты. Командование принял, на Себя младший лейтенант Кирилл Дибров. Участник многих десантных операций, он без колебания взял на себя всю ответственность за исход сражения. Молодой офицер блестяще справился с задачей - повел роту вперед, личным примером вдохновляя бойцов на подвиг. Враг не выдержал, дрогнул и оставил занимаемый рубеж обороны.

В результате смелых действий в период керченской десантной операции лишь с 23 по 31 января 1944 года личный состав нашего батальона уничтожил более 2200 вражеских солдат и офицеров, 18 орудий разного калибра, 14 тяжелых минометов, 37 пулеметов и подавил около ста огневых точек. В плен попало около 170 гитлеровцев. Захвачено 23 орудия, 13 минометов, 41 пулемет, пять крупных складов с военным имуществом и боеприпасами, а также почти не поддающееся учету количество автоматов, винтовок и другого оружия.

Многие воины в этих боях были отмечены орденами и медалями СССР. А младшие лейтенанты Кирилл Дибров и Николай Кириллов удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

В битве за Севастополь

В апреле 1944 года, когда Советская Армия стремительно преследовала гитлеровцев, отступавших на южную оконечность Крымского полуострова, мы отобрали из состава своего батальона наиболее проверенных в боях морских пехотинцев. Они составили специальную сводную роту, предназначенную для участия в штурме Севастополя. Возглавил роту старший лейтенант Вишневский.

Здесь, на рубежах, где в свое время мужественно сражались защитники черноморской твердыни, немцы соорудили еще более мощные укрепления, сконцентрировали вокруг города огромное количество войск, оснащенных всеми видами современного вооружения.

Двести пятьдесят героических дней сражались советские моряки и пехотинцы, сдерживая вражеские полчища на подступах к Севастополю. Двести пятьдесят дней, предпринимая штурм за штурмом, противник не мог сломить сопротивление отважных воинов. То было невероятно тяжелое время. Военная обстановка сложилась так, что враг все же вошел в город. Но ни один гитлеровский военный стратег не мог похвастаться, что сопротивление защитников Севастополя сломлено. Они держались до последнего.

И вот теперь нам предстояло снова встретиться с севастопольскими укреплениями, но уже находясь в боевых порядках штурмующих войск.