Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города

Рабочий быстро и ловко приспособил дверь и доски для плавания и поспешил к погибавшим. Сняв со льдины на свой плот Ксению Иванову, смельчак вместе с ней стал грести к заветному берегу. Но вдруг на расстоянии двух сажен от него самодельное плавучее средство опрокинулось, и два пассажира плота упали в воду и стали тонуть.

Все это событие проходило невероятно шумно, с криками. Естественным образом на берегу Хапиловского пруда собралось много народа. В толпе оказался и управляющий фабрикой господина Бровкина (которая помещалась в том же районе, в доме Круговихиных) — Н. Г. Жабров.

Управляющий почти моментально связал веревками три бревна, положил на них дощатую дверь сарая, что теперь оказалась поблизости от него, взял шест, встал на этот плот и поспешил к утопавшим. Рабочий и Ксения Иванова были вытащены из воды довольно быстро. Затем Жабров пытался вторым и третьим рейсами подплывать к льдине. В результате ему удалось перевезти на берег поодиночке Самухину и Васильева. Причем как только управляющий снял последнего крестьянина со льдины, она на глазах у всех зевак и потерпевших, без постороннего вмешательства, раскололась на мелкие части. Куски льда расплылись в разные стороны по поверхности пруда, как будто крепкого снежного монолита и вовсе не было.

При спасании погибавших прохожий-рабочий (имя которого осталось невыясненным) и господин Жабров, сохраняя полное душевное равновесие, действовали смело, мужественно и самоотверженно. За это на берегу свидетели события устроили им настоящую овацию. Правда, герои дня не раскланивались перед публикой, в подобие театральным артистам, на все стороны. Им было не до того: спасатели нуждались в тепле и отдыхе.

Помощь высокого начальника

Общественная жизнь и административная работа правительственных особ достаточно хорошо отражается в информационных источниках. О том же, что делают и как живут эти люди в обыкновенной жизни, известно совсем немного. На что способен мэр, губернатор, президент в обыденной ситуации? В предсказаниях можно ошибиться.

Сюжет из жизни одного московского губернатора, о котором сообщила газета ведомства внутренних дел в 1910 году, произвел на его современников доброе впечатление. Происшествие имело место и время: Москва, 25 июня, вечер, 8 часов.

Этим часом некий бомж (в газете человек обозначен не современной аббревиатурой, а полным наименованием «не имеющий определенного места жительства и занятий»), крестьянин Иван Федорович Ионов, 27 лет, пребывал в нетрезвом виде.

Непонятно, из каких побуждений он вдруг внезапно набросился сзади на городового Ново-Андроньевского участка Дмитриева (в отличие от хулигана, в газете по имени-отчеству последний не назван).

Дмитриев в это время стоял при службе на полицейском посту в местности Хохловке.

Иван Федорович сшиб постового с ног, зажал тому правую руку и начал ее очень больно для Дмитриева грызть. Полицейский взвыл.

Между чувствительным Дмитриевым и хмельным Иваном Федоровичем завязалась борьба, далеко не спортивная, а гражданская — за травмирование или сохранение тела постового. Хотя городовой был вооружен, стрелять в нападавшего он не стал. Тому было две причины. Первая: к нетрезвым, по уставу, оружия не применяли. Вторая: именно правая прицельная рука Дмитриева (вот незадача!) находилась в зубах крестьянина Ивана Федоровича, а на левую для выстрела страж не был натренирован.

Тут-то и появился смелый герой.

Случайно, или по воле небес, на подмогу городовому был послан проезжавший мимо того поединка на автомобиле московский губернатор, «Свиты Его Величества генерал-майор» (бывший натренированный воспитанник Пажеского корпуса) Владимир Федорович Джунковский.

Конечно, этот губернатор не отвернулся, не проскочил вперед, как бы ничего не заметив («не вижу, не слышу, ничего никому не скажу»). Будучи порядочным военным царской закалки и верным присяге, Джунковский приказал персональному шоферу немедленно остановить автомобиль и поспешно выскочил из него на мостовую. Долг офицера и простого очевидца возбудили в губернаторе чувство солидарности к обозначенной жертве пьяницы Ионова. Дмитриев по всем признакам, безусловно, нуждался в помощи.

Имевший хорошую военную подготовку В. Ф. Джунковский применил свою силу против И. Ф. Ионова. Он ловко оторвал его от городового, который так и не понял, по какой причине на него произошло нападение со стороны бывшего крестьянина.

Оставив на посту Дмитриева, губернатор посадил бомжа рядом с собой в автомобиль и довез его до другого постового городового на Нижегородской улице. Тот свистком призвал на помощь двух дворников, вместе с которыми направил буйного Ионова в полицейский участок.

Отмечу, что у пострадавшего настолько сильно была искусана рука, что без серьезного лечения он не мог обойтись.

Когда начальство Дмитриева доложило об этом происшествии московскому градоначальнику генерал-майору А. А. Адрианову, тот незамедлительно сделал распоряжение о выдаче потерпевшему денежного пособия на восстановление организма. А именно — 5 рублей. Сумма эта была немалой. В то время деньги имели более значительный вес: на 10–12 копеек можно было в течение дня нормально прокормиться.

Вероятно, у губернатора В. Ф. Джунковского в жизни были и другие подвиги.

Между прочим, он еще руководил Московским обществом трезвости, работал в Красном Кресте, в 1892 году возглавлял борьбу с голодом в Саратовской губернии, имел за заслуги ряд русских и иностранных орденов. Известно, что современники-москвичи его любили и очень уважали.

Часть третья

Для порядка в семье

Повивальное дело

Всем с детства известно значение слов «бабушка» и «дедушка». В русских семьях пожилых людей иногда называют еще «бабка» и «дедка». А вот в старину слова «бабич» и «бабка» имели своеобразный профессиональный смысл.

Первым величали докторов, принимавших роды, помогавших женщинам в их проблемах. Это были исключительно мужчины, так как поначалу слабый пол на лекарей не готовили. Обученным докторам неплохо платили.

«Бабкой» не по родственной связи, а по работе, была шустрая и ловкая женщина, обыкновенная простолюдинка, которую приглашали на родовспоможение. Никакой «женской науки» она не знала, но «опытным путем» обучилась содействовать роженице: принимать в домашних условиях ребенка, отрезать его пуповину, обмывать и делать все то, что требовалось по ситуации. Специальной организации повивальных бабок, конечно, не было, и каждая из них работала самостоятельно по вызовам через знакомых или по рекомендациям. Позднее таких бабок стали называть еще «акушерками».