Владимир Губарев - Неизвестный Янгель. Создатель «Сатаны»

Казалось бы, опорочены все – и Янгель, и Устинов, и партия и правительство, и теперь необходимо сделать главный вывод об ошибках в том, какие решения были приняты. Что автор и пытается сделать: «Видимо, Дмитрию Федоровичу не хотелось даже самому себе признаваться в том, как он ошибся в возможностях своего выдвиженца»(?!) и тут же следом: «И как ни трудно было становление нового ОКБ, оно все-таки решило и именно под руководством Янгеля все поставленные перед ним Партией и Правительством задачи по созданию новых стратегических ракет, обеспечивших ракетно-ядерный паритет СССР и США»…

Так зачем же пытаться обсуждать и осуждать то, что осуждению не подлежит?!

После таких статей и материалов у меня подчас создается впечатление, что хорошо, когда главные конструктора стучат кулаками по стеклу, хорошо, когда министры принимают «непопулярные» решения, совсем неплохо они работают, потому что стратегические цели достигаются… И не суть важно, как относились друг к другу Королев и Янгель, главное в том, что при необходимости Королев ехал в Днепропетровск к Янгелю, и затем они вместе работали над лунной программой…

Пора, на мой взгляд, прекратить разговоры и дискуссии о противостоянии в ракетостроении, просто нужно понять, что это была борьба технических решений, а чтобы не оказаться лишними, чиновники превращали их в политические…

«Мне повезло: мне посчастливилось работать в ведущих ракетно-космических КБ М.К. Янгеля, затем – С.П. Королева. Это разные фирмы с разными задачами. Но у них есть общее: нестандартность мышления, способность устоять и победить в конкурентной борьбе научно-технических идей, умение довести тему до ее практической реализации.

Самые яркие мои впечатления в годы работы в КБЮ: М.К. Янгель, В.С. Будник; мое многомесячное „сидение“ в тайге под Братском, куда падали головные части ракеты Р-14, а также дни подготовки и пуска первых днепропетровских спутников „ДС“ на ракете „Космос“ (я лично в том числе докрашивал кисточкой поверхность спутника специальной терморегулирующей краской).

В ОКБ-1 я начал работать ведущим конструктором по кораблю „Союз“. Мне довелось вместе с Сергеем Павловичем Королевым усаживать космонавтов в корабль; и до сих пор я как Генеральный конструктор даю им (пусть это русские, немцы, французы, американцы) последние наставления перед стартом и всегда волнуюсь.

Между КБЮ и РКК „Энергия“ были и конкуренция (а это двигатель прогресса), и сотрудничество. Мы вместе работали над лунной программой; ступень „Зенита“ использовалась как ускоритель в нашем комплексе „Энергия – Буран“. Сейчас мы вместе работаем по международному (совместно с фирмами „Боинг“ из США и „Кварнер“ из Норвегии) проекту „Морской старт“, по программе „Альфа“. Содружество – верный путь в освоении космоса.

Ракетчики всех стран – объединяйтесь!»

Ну а «возвращение к кислороду», о котором рассказал Владимир Федорович Уткин, это скорее не «технический», а «философский» финал этой истории.

– Чем интересен «Зенит»? Во-первых, экологически чистый носитель…

– То есть вы сразу делали космический носитель?

– Это была чисто космическая машина. И мы сразу же изменили подходы к ее созданию. Договорились с Валентином Петровичем Глушко, что надо идти от простого к сложному, от носителя среднего класса «Зенита» к «Энергии» путем использования в качестве ускорителя первые ступени от «Зенита». Представили ему такой ряд носителей. Первая – легкая машина до 5 тонн, у нее номер «55». Потом «Зенит». И наконец, первая ступень от «Зенита» – это «Энергия». К сожалению, позже эта идея исказилась – и Глушко, и даже один из моих заместителей начали говорить, что сначала появилась «Энергия», а затем я уже представил «Зенит»… Может быть, документов о «первородстве» и не сохранилось, но я-то прекрасно помню, как мы договорились с Валентином Петровичем. Более того, я ему говорил, мол, пустим десять-пятнадцать «Зенитов», а там и «Энергия» подойдет… А первая ступень для нее будет уже отработана… Итак, вторая особенность – это унификация с «Энергией». Это переход от простого к сложному, это меньшее количество двигателей, и большой груз отработки двигателя лег на наше КБ… Конечно, прежде всего фирма Глушко, но комплекс разрабатывается с учетом всех факторов – это и наддув баков, и фильтры, и уход со старта и, наконец, сам старт. У Бармина его элементы отходят во время пуска, убираются, но мы выбрали иную схему. В частности, заглубление на восемь метров, там выходят опоры из специальных шин, на них ставится машина и крепится там. И все это надо «не утащить с собой». У Бармина откидывается, а тут под ракетой… И плюс ко всему полная автоматизация заправки и предстартовой подготовки, как я уже рассказывал… Это заправка горючего, окислителя, заправка гелием и воздухом. Это и электрические связи… Все это устанавливается в тот момент, когда машина стыкуется с наземной платой… Старт делал Соловьев…

– Итак, можно повторить преимущества «Зенита» перед другими машинами афористично?

– Я люблю рассказывать о «Зените», потому что горжусь этой машиной… А если коротко, то так: экологически чистая, унифицированная с «Энергией» и с автоматическим стартом… И еще об одном следует сказать. Проходила защита кандидатской диссертации одним из моих сотрудников. И он привел одну цифру, которая меня поразила. Он сказал такую фразу: «У нас отчуждено площадей больше, чем занимают все города Советского Союза вместе взятые». Отчуждены поля падения, земли космодромов и полигонов и так далее. И вот после защиты этой диссертации у меня родилась идея: первую ступень сбрасывать – тут ничего не поделаешь, а вторую уводить и полей падения не брать… В общем, мы изобрели «кривое ружье», которое отлично «стреляло»!.. Таким образом, у «Зенита» много преимуществ, и повторяю еще раз: когда австралийцы решили делать международный космодром, они выбрали из всех ракет наш «Зенит». Интересно?

– Не только интересно, но и правильно! А сколько может поднимать «Зенит»?

– До четырнадцати тонн.

– У нее только две ступени?

– Пока. Делается разгонный блок – третья ступень. Это необходимо для вывода объектов на геостационарную орбиту. Этот блок пойдет и на морской старт.

– Как вы относитесь к идее «уйти» с космическими стартами в океан?

– Она неплохая. Потому что проблема с отчуждением земель стоит очень остро. Вы же знаете, что общественность Якутии, к примеру, протестует против запусков с космодрома на Дальнем Востоке… И такие примеры будут множиться. А морской старт позволяет избежать многих подобного рода трудностей. Но самое главное: мы не имеем денег, чтобы делать это сами, а потому должны радоваться, что с нами еще сотрудничают… Кстати, на мой взгляд более тесные связи с Западом мы можем устанавливать только через космос, так как здесь пока работаем на равных. К сожалению, в большинстве других областей мы выступаем в роли учеников…