Иосиф Григулевич (Лаврецкий) - Панчо Вилья

Лишенные поддержки народа, верные Каррансе генералы спешили покинуть столицу и отвести из нее свои войсковые части. По мере их отхода в пригородах появлялось все больше и больше крестьян в белых хлопчатобумажных штанах и рубашках, в больших остроконечных сомбреро. Это были люди Сапаты. Освободительная армия юга готовилась войти в Мехико.

Тем временем Конвент, учитывая поведение Каррансы, отменил свое прежнее решение об отстранении Вильи от командования Северной дивизией и назначил его главнокомандующим всех революционных вооруженных сил, оставшихся верными новому президенту Эулалио Гутьерресу.

Вилья отдал приказ армии Конвента занять столицу.

ВСТРЕЧА ДВУХ ВОЖДЕЙ

24 декабря 1914 года последние части, поддерживавшие Каррансу, оставили Мехико, и ночью в город вступили отряды Освободительной армии юга под командованием Эмилиано Сапаты.

Огромный город казался пустынным, вымершим. Его жители в страхе притаились в своих домах. Накануне газеты вышли в траурных рамках, предвещая с приходом Сапаты и Вильи наступление царства насилия, грабежа и голода.

Нежданно появившись в столице, Сапата направился в Национальный дворец. Он осмотрел кабинет президента, парадные залы, большие приемные. Осторожно ступал крестьянский вождь своими кривыми ногами прирожденного наездника по мягким коврам. Молча смотрел он на картины и фрески, повествующие о былом величии Мексики. Воздух этого дворца казался ему спертым, могильным. Назначив комендантом дворца своего брата Эуфемио, Сапата поспешил на улицу. Там он пришпорил коня и помчался обратно в Морелос. Столица явно пришлась ему не по душе.

Странным и чуждым показался этот город и людям Салаты, спустившимся с гор. Огромные здания, мощеные улицы, электрический свет, витрины магазинов — все здесь ошеломляло и удивляло.

У бойцов Сапаты не было денег. О них не заботилась интендантская служба. Выйдя на улицу, они быстро терялись в этом городе, подобном гигантскому лабиринту. Попасть обратно в казармы казалось неосуществимым подвигом. Растерянные и голодные, солдаты блуждали по улицам столицы. Они твердо помнили, что генерал Саиата под страхом смертной казни запретил что-либо отбирать у жителей. Но как же утолить голод и жажду?

И вот эти «грабители» и «мародеры», как называла их реакционная печать, смиренно подходили к дверям домов и, сняв свои огромные остроконечные сомбреро, вежливо обращались к хозяйкам с просьбой не отказать им в паре лепешек. Жители столицы не верили своим глазам. Они ожидали встретить головорезов, бандитов. Перед ними же были скромные пеоны, мечтавшие только о том, как бы утолить свой голод. Обрадованные жители проявили подлинное хлебосольство. Они приглашали солдат во дворы (в дома бойцы Сапаты наотрез отказывались входить), разводили там костры, пекли на жаровнях лепешки и угощали ими своих благодарных гостей.

Утром 2 декабря 1914 года в столицу стали прибывать первые эшелоны с бойцами Северной дивизии во главе с дорадос. А вечером прибыл и сам Панчо Вилья, остановившийся в пригороде Такубайе. Своему заместителю генералу Анхелесу Вилья приказал:

— Следите, генерал, чтобы наши бойцы с уважением относились к жителям столицы. Враги выдают нас за бандитов и грабителей, а мы им покажем, что наши бойцы более дисциплинированны, чем солдаты Диаса или Каррансы. Скажите бойцам, что тот, кто позволит себе самоуправство, опозорит не только себя, но и меня и всю Северную дивизию. Установите связь с Сапатой и действуйте с ним согласованно.

Четыре дня спустя, 6 декабря, в Хочимилько пригороде столицы, Вилья встретил Сапату.

10 часов утра. По улицам выстроился почетный караул. Вилье преподносят цветы. Он плачет. С цветами в руках, сопровождаемый дорадос, командующий Северной дивизией скачет по дороге в Куэрнаваку где вскоре встречает легендарного вождя революционных крестьян штата Морелос.

Сапата был индейцем небольшого роста, худощавым с черными глазами и большими усами. Он был одет так же, как и все пеоны, в белые хлопчатобумажные штаны и рубашку. Его голову украшало огромное остроконечное сомбреро.

Поравнявшись, крестьянские вожди соскочили с лошадей и обнялись.

Вилья заговорил первым:

— Сеньор генерал Сапата, наконец-то сбывается мой сон: я увидел вождя революционных сил юга.

— Сеньор генерал Вилья, моя мечта тоже сбывалась, я вижу командующего Северной дивизией.

Вилья и Сапата, сопровождаемые своими помощниками и приветствуемые населением и бойцами, въехали в Хочимилько, где в муниципалитете был дан в их честь обед.

После обеда оба вождя ушли в отдельную комнату и долго беседовали о судьбах Мексики. Хотя это была их первая встреча и они привыкли никому не доверять, Вилья и Сапата вели себя, как два старых боевых товарища.

Они обещали оказывать друг другу всевозможную помощь. Сапата взялся руководить наступлением против войск Каррансы, засевших в Веракрусе; Вилья взялся очистить от каранкланов, как презрительно стали называть сторонников Каррансы, север страны. Оба согласились оказывать поддержку президенту Эулалио Гутьерресу, который должен будет осуществить реформы по «Плану де Айала».

Беда наша, — сказал Вилья, — что мы не можем обойтись без грамотеев. Мы неучи и умеем только храбро сражаться. А народное благо требует хороших законов, для этого нужно знать грамоту.

— Да, компаньеро, — отвечал Сапата. — Грамотеи любят усложнять простые вещи. Они могут запутать ясные для всех дела. К тому же они привыкли служить богатым. Но, как вы верно отметили, нам без них не обойтись.

— Эулалио Гутьеррес кажется надежным человеком, но если и он нас предаст, мы заменим его другим. Жалко, что мы необразованны и не годимся в президенты. Зато мы будем сражаться до тех пор, пока народ не победит окончательно.

8 декабря более 200 тысяч жителей столицы вышли на улицы встречать Вилью и Сапату с их легендарными солдатами.

Впереди на конях ехали дорадос. Они были одеты в форму цвета хаки, широкополые техасские шляпы и желтые кожаные краги. Каждый из них был вооружен двумя пистолетами и саблей, опоясан патронными лентами. У многих на лицах были рубцы, следы прошедших сражений и битв. Дорадос всегда первыми бросались в бой, готовые победить или умереть.

На площади Соколо против Национального дворца состоялся парад революционных войск. С балкона дворца парад принимали Вилья, Сапата и президент Гутьеррес.

С удивлением взирали жители столицы на стройные ряды всадников. Это были те самые «бандиты», которыми их пугали и Мадеро, и Уэрта, и Карранса. Да, вели они себя, как подлинные кабальеро, и тем не менее внушали страх и недоверие столичному населению. Эти революционные солдаты казались жителям столицы обитателями какой-то другой планеты: их одежда, речь, привычки — все было чуждым, диковинным, необычным.