Николай Храпов - Счастье потерянной жизни т. 2

Братья долго молчали, не решались ответить Гавриилу Федоровичу, затем заговорили оба вместе, но Приймаченко уступил.

— Дорогой брат, Гавриил Федорович, история этого разделения весьма печальная и тяжело говорить о ней, но т. к. ты пресвитер общины, то хоть кратко, но должен знать о нем.

В Петрограде, в 1908 году руководителем общины был многоуважаемый Иван Вениаминович Каргель. 15 августа этого же года, воспользовавшись отсутствием Ивана Вениаминовича, Проханов возбудил в церкви ряд догматических вопросов и при рассуждении их — мнение у членов церкви разделилось, а затем определился и раскол в общине. Возвратившись, Иван Вениаминович как ни пытался привести общину к единодушию, все же достигнуть этого ему не удалось.

Часть членов остались верными своим прежним принципам, вторая часть согласилась с доводами, изложенными Иваном Степановичем Прохановым.

Сам Иван Вениаминович был сильно потрясен этим явлением и, хотя впоследствии устранился от руководства общиной, но искренне вмещал, неделимо, в сердце своем тех и других.

Иван Степанович на этом не остановился и, определив единомышленников по ряду городов, в 1908 году в г. Екатеринославе собрал съезд из числа их; и был объявлен новый союз — Всероссийский Союз Евангельских Христиан (ВСЕХ). Председателем его был поставлен сам Иван Степанович Проханов, секретарем — В. Дубровский.

В общине евангельских христиан, в городе Петрограде, основными деятелями были Я. И. Жидков, а позднее и А. В. Карев. Официально признанному органами власти союзу были разрешены библейские курсы под руководством И. В. Каргеля, издательство журнала "Христианин", в котором приняли деятельное участие сам Проханов, Жидков, Карев, Казаков, Дубровский и другие. Кроме того, будучи субсидируемы из-за границы средствами, ВСЕХ издал очень ценную христианскую литературу: Библии разных форматов, "Гусли" простые и нотные и многое другое для удовлетворения нужд верующих.

По всей стране, наряду с баптистскими общинами, стали возникать общины ЕХ (евангельских христиан). Надо отдать должное справедливости: среди рядовых членов враждебных взаимоотношений между евангельскими христианами и баптистами так ярко не обнаруживалось, но среди руководства — всякое общение было прервано.

Я вам не буду перечислять тех пунктов, по которым определилось разногласие, в надежде, что Господь вновь соединит в одно, потому что те и другие состоят из возрожденных христиан. Перечислю только то, что установилось среди рядовых членов:

1. У евангельских христиан принято, избирая служителя церкви: дьякона, благовестника и пресвитера — не обязательно рукополагать на служение. Поэтому они могут совершать духовные требы, не будучи на то рукоположены.

2. После совершения крещения нет необходимости возлагать руки на каждого крещенного в отдельности, а достаточно помолиться крестителю (над принятыми в члены церкви) единым поднятием рук над всеми ими.

3. Позволительно совершать бракосочетание между верующей и неверующей половиной.

Это далеко не все, что создает разномыслие. Но должен сказать, что в ряде общин у евангельских христиан этих новшеств не придерживаются, и у нас с ними нет вражды. Сторонись этого и ты, но Бога бойся.

Помолившись, и, обещая посетить их места, братья отпустили Гавриила Федоровича в свои края.

По прибытии, Гавриил Федорович вновь принял пресвитерское служение. С усердием и ревностью, вместе с женой и другими братьями и сестрами, приступили к созиданию дела Божьего, как в своем селе, так и в окружности. Старшие дети из семьи Кабаевых вскоре приняли крещение, а один из сыновей, будучи совсем молодым, стал регентом и организатором хора. Совместно проводимые праздники по селам заметно оживили христиан, а Дух Божий посетил пробуждением многие места. Вскоре, из числа обращенных, было решено образовать общину в городе Алатырь. Это послужило еще большему пробуждению, т. к. Алатырская община стала центральной в этом крае, где изобиловали молокане. Поэтому 1921 год можно было назвать годом обильных благословений в этих местах.

В 1928 году, к великой радости, Алатырскую общину и село Кабаево впервые посетили молодые благовестники, слушатели библейских курсов города Москвы, братья: Ковальков и Макаров.

Много обильных благословений принесло посещение этих братьев. Они стали близкими и любимыми христианской молодежи, особенно семье Кабаевых. Как молодое вино, благодать Божья наполняла новые мехи возрожденных сердец.

Влияние молокан заметно слабело, а Дух Царствия Божия в пробужденном братстве стал крепнуть.

Как с восходом солнца тускнеют все самые ценные и почетные светильники так и заря христианства в России победоносно проникала во все "тайные щели" и несла устрояющий мир, неизвестную радость, утоляющую любовь измученному русскому народу.

Глава 2

Наташа

Наташа в семье Кабаевых родилась в числе последних. Шел 1921 год. Бухая незакрытыми ставнями, февральская метель сердито выражала свое негодование по поводу родившейся, выстукивая: не-к-ста-ти!!!

Когда принесли крикунью, чтобы показать Екатерине Тимофеевне, она не поднимая головы, отвернула свое измученное, постаревшее лицо в сторону, проговорила:

— Можно было бы обойтись и без тебя! Однако, вглядевшись пристально в свое чадушко и узнав в приподнятом кончике носика свое, родное, добавила уже примирительно:

— Ну, уж если родилась, то живи, и на тебя Господь пошлет кусок хлеба, даст и свою судьбу.

В стране в это время еще не унялся огненный шквал гражданской войны, и люди никак не наедались хлеба досыта. Поэтому (и без того тесной) семье Кабаевых волей — неволей пришлось раздвинуться и принять в жизнь еще одного члена.

Так и росла она: без специального к ней внимания, без особой ласки; в семье каждый был занят своим делом. Поэтому часто, подолгу в доме раздавались неуемные Наташины вопли. Кто-нибудь, проходя, сжалится да и подойдет, либо поправит чепчик, вечно сползающий на глаза, и втолкнет на ходу, выпавшую "сосу" изо рта; кто удосужит минутной ласки да прицепит над глазами завалившуюся погремушку, или просто пальцами покажет "зайчика" да на ходу толкнет скрипучую Наташину люльку. Она была рада всякому вниманию. Конечно, больше всего ножонки и ручонки выражали трепет при появлении матери, когда она, накормив мычащих, кудахтающих и всяких приходящих, склонялась, наконец, с причитаниями над люлькой дочери. Терпеливо Наташа выносила всякие процедуры: поднятия ее за ножки, потом за ручки и, наконец, погружалась в блаженное наслаждение у материнской груди.