Лаврентий Гурджиев - Сталин шутит…

114

Горьковатый юмор, связанный с победой дольнего над горним.

Одни считают, что этот случай произошел на Первой Всесоюзной конференции сторонников мира в 1949 году, другие относят его к 1951 году, когда состоялась Третья конференция. Для участия в ней в Москву приехал почтенный, в больших летах грузинский архиерей. (Утверждают, что это был Блаженный Ефрем, в миру Ефрем Цинцадзе.) Устроители конференции спросили его, какие будут просьбы.

– Я должен встретиться со Сталиным.

– Невозможно, товарищ Сталин очень занят…

– Я вместе с младшим семинаристом Coco жил в одной келье. Скажите, что хочу повидать его перед моей смертью.

Это меняло дело и на следующий день владыку известили, что Сталин его примет. Архиерей задумался, в каком платье ему ехать в Кремль? Появиться в духовном облачении – а вдруг это вызовет неудовольствие. Появиться в светском – нарушить монашеский обет. Воззвал к богу, но тот молчал. Поехал в светском костюме.

Когда гость вошел, Сталин сказал по-грузински, показывая глазами вверх:

– Его не боишься – меня боишься…

115

Блаженный Ефрем это был или кто-то другой, но сидели они вдвоем со Сталиным долго. Трапезничали. Гость неловко поднял бокал с вином и расплескал его на себя. Пара капель попала и на Сталина. Желая помочь гостю побороть смущение, Сталин сказал:

– Ничего, ничего, на кого капля, а на кого вся благодать излилась.

116

Продолжая и дополняя обширную тему «Сталин и религия».

Юмор исходил не только от самого Сталина, но и от многих, кто соприкасался с ним, подзаряжаясь соответствующей энергетикой вождя. Вот пример.

Еще в Первую мировую войну на фронте был тяжело ранен один врач-хирург. Шансов выжить почти не было, и он дал обет посвятить себя служению богу, если останется в живых. Бог ли смилостивился или собственный организм выдюжил, но врач не умер. Обет он сдержал, став сельским священником, отныне врачуя не тела, но души.

Когда нацисты напали на Советский Союз и район был оккупирован, он ушел в партизаны. Выполнял обязанности как начальника штаба партизанского отряда, так и медика. Когда в Кремле состоялся прием в честь отличившихся партизан, его представили Сталину. Вождь поинтересовался, чем партизанский доктор будет заниматься после войны, намекая на первую профессию того. Но в ответ прозвучало, что он вернется в свой приход, к пастырской деятельности. Сталин посетовал:

– Эх, какого замечательного хирурга теряем в вашем лице!

– А какого замечательного пастыря церковь потеряла в вашем лице, Иосиф Виссарионович!

117

Руководители нефтяной отрасли пожаловались на качество труб и другого бурового оборудования. Сталин вызвал наркома черной металлургии И.Ф. Тевосяна.

– Трубы, о которых идет речь, – стал объяснять нарком, – испытывают при бурении скважин большую нагрузку. Пробовали изготавливать из орудийной стали – все равно ломаются…

– Что же будем делать? – спросил Сталин.

– Будем осваивать, – отвечал Тевосян.

Сталин с иронией сказал:

– Не получится ли у вас, товарищ Тевосян, как у того старика, который женился на молоденькой женщине, а потом, «осваивая», мучил ее и сам мучился? Лучше скажите, что конкретно необходимо для изготовления высококачественных труб?

Смутившийся Тевосян попросил выделить триста тонн молибдена, после чего проблема будет решена. Присутствовавший председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский встревоженно заявил, что молибден имеется лишь в неприкосновенном запасе. Стиль ведения дел Сталиным часто опирался на иронию. Вождь снова не стал приказывать прямо. Он обратился с вопросом:

– Товарищ Вознесенский, для чего создается НЗ?

И пока Вознесенский собирался с мыслями, сам же ответил:

– Не для того, чтобы любоваться им, а для того чтобы скушать, когда есть нечего. Мы выделим Тевосяну триста тонн молибдена, а вас обяжем побыстрее восстановить НЗ.

118

Для увековечения подвига советского народа и его Вооруженных Сил, спасших мир от коричневой чумы, было решено соорудить в Берлине монумент. Автор этого выдающегося мемориального комплекса, скульптор Е.В. Вучетич вспоминал, что сразу после Потсдамской конференции стран-победителей его пригласил к себе К.Е. Ворошилов. Он посоветовал сделать центральной фигурой мемориала Сталина. Вучетич вылепил соответствующий эскиз.

Однако был не вполне доволен им и подготовил еще один под названием «Воин-освободитель». Скульптора вдохновляло документальное происшествие: советский солдат спас, рискуя своей жизнью, немецкую девочку во время штурма Берлина[22].

Оба эскиза выставили для обзора в Кремле. Фигуру солдата с девочкой Вучетич закрыл целлофаном. Пришли руководители страны, их помощники и сотрудники. Все столпились около скульптурной фигуры генералиссимуса и громко высказывали свое одобрение. Вторую скульптуру будто не замечали. Наконец появился Сталин. Не торопясь прошел вокруг эскизов и, показывая мундштуком курительной трубки в свою изваянную фигуру, спросил:

– Слушайте, товарищ Вучетич, Вам не надоел этот… с усами?

– Это пока эскиз, – вставил кто-то.

– Автор был контужен на фронте, но не лишен языка, – прервал Сталин[23]. Затем он устремил взгляд на фигуру под целлофаном: – А это что?

– Это тоже эскиз, – ответил Вучетич.

– Тоже и… кажется, не то же, – заметил Сталин. – Покажите.

Вучетич снял покров с фигуры. Вождь с грустной улыбкой, но одобрительно сказал: «Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина… Пусть этот великан в бронзе, великан-победитель несет на своей груди девочку – светлую надежду народов, освобожденных от фашизма».

Потом добавил: «Только знаете, автомат в руке солдата надо заменить чем-то другим. Автомат – утилитарный предмет нашего времени, а памятник должен стоять в веках. Дайте ему в руку что-то более символичное. Ну, скажем, меч, которым разрублена фашистская свастика. Согласны?»

– Дайте подумать, – произнес Вучетич.

– Думать никому не запрещено. Думайте. Желаю успеха… Возражений не слышу. Значит, в них нет нужды.

Так с помощью проницательности и юмора вождя была оформлена окончательная идея памятника, и сооружен всемирно известный многометровый бронзовый воин-освободитель в берлинском Трептов-парке.

119

Гораздо менее известна история, случившаяся до войны, но тоже связанная с именем Вучетича. Как главному скульптору ВСХВ – Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, ему поручили изготовить дюжину бюстов вождя. (По некоторым сообщениям, это были не бюсты, а полноразмерные фигуры.) Без изваяний Сталина не мыслился ни один павильон на ВСХВ. Однако Вучетич изготовил на два бюста меньше, чем было заказано. Он довольно грубо выставил из своего кабинета заведующих двумя павильонами, возмущавшихся тем, что бюстов вождя им не досталось. Через несколько дней Вучетичу приказали явиться в Кремль.