Пьер Зеель - Я, депортированный гомосексуалист...
«Сколько бы администрация ни прославляла основную задачу вербовки новых рекрутов, сколько бы праздников в честь записавшихся ни устраивала, все-таки мало было тех, кто по собственной воле надевал униформу. Одни пытались избежать этого, ссылаясь на психическую неполноценность или туберкулез, бежали в Швейцарию или во французскую глубинку, другие разбрасывали враждебные листовки или протестовали прямо во время призыва. В некоторых местностях призывники приходили в казармы пьяные и распевали сатирические песни или даже «Марсельезу», размахивая при этом триколором». (Rita Thalmann, p. 63.)
39
Рудольф Хош, комендант Заксенхаузена и впоследствии Освенцима, писал в своих мемуарах: «Гомосексуалисты должны были работать днем и ночью; выпускали кого-то крайне редко». Жан Дане, ссылаясь на Мишеля Фуко, пишет, что «этот концлагерь был похож одновременно на больницу и птичий двор.
Садистские эксперименты или замаскированное истребление, восприятие гомосексуализма как медицинского феномена выражались здесь с самой ужасающей иронией. Ибо от теории гомосексуализма Хиршфельда до гитлеровской евгеники через «социальную опасность», какой считала гомосексуализм советская идеология, тянется одна и та же кровавая нить». (Guy Hocquenghem, p. 141.)
Писатель Кристофер Айшервуд в те черные годы был в Берлине: «Всенародно на площади Опера сожгли книги и документы Хиршфельда, какие смогли найти, вместе с его бюстом. Стоявший в толпе Кристофер сказал: «Это позор!», но вполголоса». (Книга «Cristopher et son monde», POL-Hachette, вдохновила создателей фильма «Кабаре».)
После двадцати лет экстремистской деятельности Магнус Хиршфельд, еврей и гомосексуалист, обратился в 1930 году с петицией от имени шести тысяч человек, подписанной Лу Андреас Саломе, возлюбленной Рильке, и тремя уже знаменитыми лауреатами Нобелевской премии: Альбертом Эйнштейном, Германом Гессе и Томасом Манном. Речь шла о том, чтобы упразднить в немецком уголовном кодексе статью 175, унаследованную от прусского законодательства, в течение шестидесяти лет определявшую гомосексуализм как правонарушение, покушающееся на общественный порядок. Во времена нацистов это правонарушение стало считаться тяжелым преступлением. Карой за него было от десяти лет каторжных работ до пожизненного заключения в психушку. Вермахт, при обнаружении гомосексуализма в своих рядах, боролся с ним — особенно после «Ночи длинных ножей», — применяя оружие на поражение.
Магнус Хиршфельд умер от остановки сердца 15 мая 1935 года в Ницце. Там и был похоронен, на кладбище, расположенном над морем, недалеко от Верди. В 1920 году он подвергся первым физическим насилиям. В 1923-м в Вене во время дебатов на него напали. Потом он лишился немецкого гражданства. Планировал открыть в Ницце свой институт.
А статья 175 дожила до 1979 года.
40
Ночные заведения, бары, кабачки и скверы зачищали специальные отряды национальной безопасности. Потом возникали объемистые полицейские и судебные досье. Доносы были выгоднее всего — они и процветали. Достаточно было одного подозрения. Обильный урожай собирали чувство личной мести и создание особых досье, где фигурировали более или менее высокопоставленные персоны. Так, по ложному доносу гомосексуалиста-проститутки, была разгромлена штаб-квартира генерала Фитча, который мужественно отрицал возведенный на него «поклеп». Тем не менее, его разжаловали, а проститутку просто расстреляли.
41
«Меня полиции заложил друг, которого пытали так, что он раскрыл имена и адреса всех гомосексуалов, которых знал. Осенним днем 1934 года — консьержка предупредила меня внизу — в моей гостиной ждал полицейский, который и препроводил меня в генеральный штаб гестапо. Это было после убийства Рема, и нацисты предприняли охоту на гомосексуалов, направив десант в злачные местечки, где арестовывали всех подряд. Я был известным актером. Меня много раз возили из тюрьмы в Колумбия-Дамм в гестапо для допросов. Потом поместили в тюрьму Лихтенбург, где, как мне показалось, содержали только гомосексуалов. Меня спасло только вмешательство Хайнца Гильперта, директора Немецкого театра в Берлине, который просил Гиммлера освободить меня, отрицая мою гомосексуальную ориентацию, хотя знал, что это не так». (Frank Rector, The nazi extermination of homosexuals. Stein and Day, Scarborough House, Briarcliff Manor, New York 10510, появилось в ежемесячном журнале для геев в Монреале «La Berdache», sept. 1981.)
42
См. об этом: Marc Hillel, Аu nom de la race, Fayard, 1975.
43
«Возьмите тысячу молодых девушек. Заставьте их совокупиться с сотней молодых немцев. Устроив сотню лагерей с такими порядками, вы одновременно получите целое поколение из ста тысяч детей с чистой кровью». (Доктор Вильбард Хентшель в «Дер Хаммер», дневнике национал-социалистской пропаганды, Берлин, том 640, с. 17.) Лагеря «Лебенсборн», как и концлагеря, и «окончательное решение вопроса», являются изобретением того же Генриха Гиммлера, покончившего с собой в 1945 году во время краха Германии. Он же заявлял: «Живущие гомосексуальной жизнью отнимают у Германии детей, которых они ей должны». (Речь от 26 января 1938 года.) Его преследует одна навязчивая идея — чистота крови и бурное воспроизводство расы: «У меня есть замысел разыскать немецкую кровь по всему миру. Мы возьмем все, что хорошей крови [...]. Мы украдем даже их детей и воспитаем у нас». (Речь от 8 ноября 1938 года и 4 октября 1943 года. Цит. по: Jean Boisson, op. cit.)
44
Сто тысяч белокурых польских детей, по подсчетам правительства этой страны, были вывезены нацистами, пишет «Жиче Варшавы» от 11 июня 1948 года. А японская армия во время Второй мировой войны хотя и не заставляла вывезенных женщин рожать насильно, но принудила к занятиям проституцией для своих солдат пятнадцать тысяч «гейш» из Северной Кореи. Совсем недавно Сеул решил возместить им ущерб. А японское правительство, свою ответственность все-таки признавшее, тем не менее отказывается взять на официальный учет сто двадцать одну выжившую. (Le Monde, 2 sept. 1993.)
45
См. об этом: Michel Tournier, Le Roi des Aulnes, Gallimard, 1970.
46
Здесь идет речь о газетных разворотах на черном фоне с нашумевшими фотографиями детей пяти лет и больше, подписанными так: «Кто может сказать нам кто мы, откуда приехали, когда родились? Мы будем благодарны вам за любую, самую незначительную информацию, касающуюся нашего прошлого.
